Волшебник Изумрудного города.Как вернулись к жизни Страшила и Железный дровосек. Железный дровосек Железный дровосек волшебник
Элли проснулась. Страшила сидел на пороге, а Тотошка гонял в лесу белок.
- Надо поискать воды, - сказала девочка.
- Зачем тебе вода?
- Умыться и попить. Сухой кусок не идёт в горло.
- Фу, как неудобно быть сделанным из мяса и костей! - задумчиво сказал Страшила. - Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них можно терпеть всю эту кучу неудобств.
Они нашли ручеёк, и Элли с Тотошкой позавтракали. В корзинке оставалось ещё немного хлеба. Элли собралась идти обратно в хижину, но тут послышался стон.
- Что это? - спросила она со страхом.
- Понятия не имею, - отвечал Страшила. - Пойдём, посмотрим.
Стон раздался снова. Они стали пробираться сквозь чащу. Скоро они увидели среди деревьев какую-то фигуру. Элли подбежала и остановилась с криком изумления.
У надрубленного дерева с высоко поднятым топором в руках стоял человек, целиком сделанный из железа. Голова его, руки и ноги были прикреплены к железному туловищу на шарнирах; на голове вместо шапки была медная воронка, галстук на шее был железный. Человек стоял неподвижно, с широко раскрытыми глазами.
Тотошка с яростным лаем попытался укусить ногу незнакомца и отскочил с визгом: он чуть не сломал зубы.
- Что за безобразие, ав-ав-ав! - пожаловался он. - Разве можно подставлять порядочной собаке железные ноги?..
- Наверно, это лесное пугало, - догадался Страшила. - Не понимаю только, что оно здесь охраняет?
Это ты стонал? - спросила Элли.
- Да… - ответил Железный Дровосек. - Уже целый год никто не приходит мне помочь…
- А что нужно сделать? - спросила Элли, растроганная жалобным голосом незнакомца.
- Мои суставы заржавели, и я не могу двигаться. Но, если меня смазать, я буду как новенький. Ты найдёшь маслёнку в моей хижине на полке.
Элли с Тотошкой убежали, а Страшила ходил вокруг Железного Дровосека и с любопытством рассматривал его.
- Скажи, друг, - поинтересовался Страшила. - Год - это очень долго?
- Ещё бы! Год - это долго, очень долго! Это целых триста шестьдесят пять дней!..
- Триста… шестьдесят… пять… - повторил Страшила. - А что, это больше чем три?
- Какой ты глупый! - ответил Дровосек. - Ты, видно, совсем не умеешь считать!
- Ошибаешься! - гордо возразил Страшила. - Я очень хорошо умею считать! - И он начал считать, загибая пальцы: - Хозяин сделал меня - раз! Я поссорился с вороной - два! Элли сняла меня с кола - три! А больше со мной ничего не случилось, значит, дальше и считать незачем!
Железный Дровосек так удивился, что даже не смог ничего возразить. В это время Элли принесла маслёнку.
- Где смазывать? - спросила она.
- Сначала шею, - ответил Железный Дровосек.
И Элли смазала шею, но она так заржавела, что Страшиле долго пришлось поворачивать голову Дровосека направо и налево, пока шея не перестала скрипеть.
- Теперь, пожалуйста руки!
И Элли стала смазывать суставы рук, а Страшила осторожно поднимал и опускал руки Дровосека, пока они стали действительно как новенькие. Тогда Железный Дровосек глубоко вздохнул и бросил топор.
Ух, как хорошо! - сказал он. - Я поднял вверх топор, прежде чем заржаветь и очень рад, что могу от него избавиться. Ну, а теперь дайте мне маслёнку, я смажу себе ноги и всё будет в порядке.
Смазав ноги так, что он мог свободно двигать ими, Железный Дровосек много раз поблагодарил Элли, потому что он был очень вежливым.
- Я стоял бы здесь до тех пор, пока не обратился бы в железную пыль. Вы спасли мне жизнь! Кто вы такие?
- Я Элли, а это мои друзья…
- Тото!
- Страшила! Я набит соломой!
- Об этом нетрудно догадаться по твоим разговорам, - заметил Железный Дровосек. - Но как вы сюда попали?
- Мы идём в Изумрудный город к великому волшебнику Гудвину и провели в твоей хижине ночь.
- Зачем вы идёте к Гудвину?
- Я хочу, чтобы Гудвин вернул меня в Канзас, к папе и маме, - сказала Элли.
- А я хочу попросить у него немножечко мозгов для моей соломенной головы, - сказал Страшила.
- А я иду просто потому, что люблю Элли и потому, что мой долг - защищать её от врагов! - сказал Тотошка.
Железный Дровосек глубоко задумался.
- Как вы полагаете, великий Гудвин может дать мне сердце?
- Думаю, что может, - отвечала Элли. - Ему это не труднее, чем дать Страшиле мозги.
- Так вот, если вы примете меня в компанию, я пойду с вами в Изумрудный город и попрошу великого Гудвина дать мне сердце. Ведь иметь сердце - самое заветное моё желание!
Элли радостно воскликнула:
- Ах, друзья мои, как я рада! Теперь вас двое, и у вас два заветных желания!
- Пойдём с нами, - добродушно согласился Страшила.
Железный Дровосек попросил Элли доверху наполнить маслом маслёнку и положить её на дно корзинки.
- Я могу попасть под дождь и заржаветь, - сказал он. - И без маслёнки мне придётся плохо…
Потом он поднял топор, и они пошли через лес к дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.
Большим счастьем было для Элли и Страшилы найти такого спутника, как Железный Дровосек - сильного и ловкого.
Когда Дровосек заметил, что Страшила опирается на корявую сучковатую дубину, он тотчас срезал с дерева прямую ветку и сделал для товарища удобную и крепкую трость.
Скоро путники пришли к месту, где дорога заросла кустарником и стала непроходимой. Но Железный Дровосек заработал своим огромным топором и быстро расчистил путь.
Элли шла задумавшись и не заметила, как Страшила свалился в яму. Ему пришлось звать друзей на помощь.
- Почему ты не обошёл кругом? - спросил Железный Дровосек.
- Не знаю! - чистосердечно ответил Страшила. - Понимаешь, у меня голова набита соломой, и я иду к Гудвину попросить немного мозгов.
- Так! - сказал Дровосек. - Во всяком случае мозги - не самое лучшее на свете.
- Вот ещё! - удивился Страшила. - Почему ты так думаешь?
- Раньше у меня были мозги, - пояснил Железный Дровосек. - Но теперь, когда приходится выбирать между мозгами и сердцем, я предпочитаю сердце.
- А почему? - спросил Страшила.
- Послушайте мою историю, и тогда вы поймёте.
И, пока они шли, Железный Дровосек рассказывал им свою историю:
- Я дровосек! Став взрослым, я задумал жениться. Я полюбил от всего сердца одну хорошенькую девушку, а я тогда был ещё из мяса и костей, как и все люди. Но злая тётка, у которой жила девушка, не хотела расстаться с ней, потому что девушка работала на неё. Тётка пошла к волшебнице Гингеме и пообещала ей набрать целую корзину самых жирных пиявок, если та расстроит свадьбу…
- Злая Гингема убита! - перебил Страшила.
- Кем?
- Элли! Она прилетела на убивающем домике и - крак! крак! - села волшебнице на голову.
- Жаль, что этого не случилось раньше! - вздохнул Железный Дровосек и продолжал: - Гингема заколдовала мой топор, он отскочил от дерева и отрубил мне левую ногу. Я очень опечалился: ведь без ноги я не мог быть дровосеком. Я пошёл к кузнецу, и он сделал мне прекрасную железную ногу. Гингема снова заколдовала мой топор, и он отрубил мне правую ногу. Я опять пошёл к кузнецу. Девушка любила меня по прежнему и не отказывалась выйти за меня замуж. «Мы много сэкономим на сапогах и брюках!» - говорила она мне. Однако злая волшебница не успокоилась: ведь ей очень хотелось получить целую корзину пиявок. Я потерял руки, и кузнец сделал мне железные. Наконец топор отрубил мне голову, и я подумал, что мне пришёл конец. Но об этом узнал кузнец и сделал мне отличную железную голову. Я продолжал работать, и мы с девушкой по-прежнему любили друг друга…
- Тебя, значит, делали по кускам, - глубокомысленно заметил Страшила. - А меня мой хозяин сделал за раз…
- Самое худшее впереди, - печально продолжал Дровосек. - Коварная Гингема, видя, что у неё ничего не выходит, решила окончательно доконать меня. Она ещё раз заколдовала топор, и он разрубил моё туловище пополам. Но, к счастью, кузнец снова узнал об этом, сделал железное туловище и прикрепил к нему на шарнирах мою голову, руки и ноги. Но - увы! - у меня не было больше сердца: кузнец не сумел его вставить. И мне подумалось, что я, человек без сердца, не имею права любить девушку. Я вернул моей невесте её слово и заявил, что она свободна от своего обещания. Странная девушка почему-то этому совсем не обрадовалась, сказала, что любит меня, как прежде, и будет ждать, когда я одумаюсь. Что с ней теперь, я не знаю: ведь я не видел её больше года…
Железный Дровосек вздохнул, и большие слёзы покатились из его глаз.
Осторожней! - в испуге вскричал Страшила и вытер ему слёзы голубым носовым платочком. - Ведь ты сразу же заржавеешь от слёз.
- Благодарю, мой друг! - сказал Дровосек, - я забыл, что мне нельзя плакать. Вода вредна мне во всех видах… Итак, я гордился своим новым железным телом и уже не боялся заколдованного топора. Мне страшна была только ржавчина, но я всегда носил с собой маслёнку. Только раз я позабыл её, попал под ливень и так заржавел, что не мог сдвинуться с места, пока вы не спасли меня. Я уверен, что и этот ливень обрушила на меня коварная Гингема… Ах, как это ужасно - стоять целый год в лесу и думать о том, что у тебя совсем нет сердца!
- С этим может сравниться только торчание на колу посреди пшеничного поля, - перебил его Страшила. - Но, правда, мимо меня ходили люди, и можно было разговаривать с воронами…
- Когда меня любили, я был счастливейшим человеком, - продолжал Железный Дровосек, вздыхая. - Если Гудвин даст мне сердце, я вернусь в страну жевунов и женюсь на девушке. Может быть, она всё-таки ждёт меня…
- А я, - упрямо сказал Страшила, - всё-таки предпочитаю мозги: когда нет мозгов, сердце ни к чему.
- Ну, а мне нужно сердце! - возразил Железный Дровосек. - Мозги не делают человека счастливым, а счастье - лучшее, что есть на земле.
Элли молчала, так как не знала, кто из её новых друзей прав.
Волков А. Волшебник Изумрудного города (Сказка-повесть)
– Мне очень жаль, сударыня! – ответила Элли. – Я, право, не знала. Но зачем вы украли башмачок?
– Пятьсот лет я не умывалась, не чистила зубов, пальцем не прикасалась к воде, потому что мне была предсказана смерть от воды, и вот пришел мой конец! – завыла старуха.
Элли с ужасом глядела на гибель Бастинды.
– Вы сами виноваты… – начала она.
В этот момент в кухню вернулась Фрегоза. Кухарку очень обрадовала гибель ее жестокой госпожи. Зонтик, платье и волосы она подобрала и бросила в угол, чтобы потом сжечь их. Вытерев грязную лужу на полу, Фрегоза побежала по двору – рассказать всем радостную весть…
А Элли вычистила и надела башмачок, нашла ключ от клетки Льва в спальне Бастинды и поспешила на задний двор – рассказать своим друзьям об удивительном конце злой волшебницы Бастинды.
Как вернулись к жизни Страшила и Железный Дровосек
Трусливый Лев страшно обрадовался, услышав о неожиданной гибели Бастинды. Элли открыла клетку, и он с наслаждением пробежался по двору, разминая лапы.
Тотошка явился на кухню, чтобы своими глазами посмотреть на останки страшной Бастинды.
– Ха-ха-ха! – восхитился Тотошка, увидев в углу сверток грязного платья. – Оказывается, Бастинда была не крепче тех снежных баб, каких у нас мальчишки лепят зимой в Канзасе. И жаль, что ты, Элли, не догадалась об этом раньше.
– И хорошо, что я не догадалась, – возразила Элли. – А то вряд ли у меня хватило бы духу облить волшебницу, если бы я знала, что от этого она умрет…
– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – весело согласился Тотошка, – важно то, что мы вернемся в Изумрудный город с победой!
Возле Фиолетового дворца собралось множество Мигунов из окрестностей, и Элли объявила им, что отныне они свободны. Радость народа была неописуема. Мигуны приплясывали, щелкали пальцами и так усердно подмигивали друг другу, что к вечеру у них заслезились глаза и они уже ничего не видели вокруг себя.
Освободившись от рабства, Элли и Лев прежде всего подумали о Страшиле и Железном Дровосеке: надо было позаботиться о спасении верных друзей.
Несколько десятков расторопных Мигунов немедленно отправились на розыски под предводительством Элли и Льва. Тотошка не остался во дворце – он важно восседал на спине своего большого четвероногого друга. Они шли, пока не добрались до места битвы с Летучими Обезьянами, и там начали поиски. Железного Дровосека вытащили из ущелья вместе с его топором. Узелок с платьем и голову Страшилы, полинявшую и занесенную пылью, нашли на верхушке горы. Элли не могла удержаться от слез при виде жалких останков своих верных друзей.
Экспедиция вернулась во дворец, и Мигуны принялись за дело.
Костюм Страшилы был вымыт, зашит, почищен, набит свежей соломой, и – вот, пожалуйте! – перед Элли стоял ее милый Страшила. Но он не мог ни говорить, ни смотреть, потому что краска на его лице выгорела от солнца и у него не было ни рта, ни глаз.
Мигуны принесли кисточку и краски, и Элли начала подрисовывать Страшиле глаза и рот. Как только начал появляться первый глаз, он тотчас весело подмигнул девочке.
– Потерпи, дружок, – ласково сказала Элли, – а то останешься с косыми глазами…
Но Страшила просто не в силах был терпеть. Еще рот его не был окончен, а он уже заболтал:
– Пршт… Фршт… Стрш… прыб-ры… хрыбры… Я Страшила, храбрый, ловкий… Ах, какая радость! Я снова-снова с Элли!
Веселый Страшила обнимал своими мягкими руками Элли, Льва и Тотошку…
Элли спросила Мигунов, нет ли среди них искусных кузнецов. Оказалось, что страна исстари славилась замечательными часовыми мастерами, ювелирами, механиками. Узнав, что дело идет о восстановлении железного человека, товарища Элли, Мигуны уверили ее, что каждый из них готов сделать все для феи Спасительной Воды – так они прозвали девочку.
Восстановить Дровосека оказалось далеко не так просто, как Страшилу. Искуснейший мастер страны Лестар три дня и четыре ночи работал над его исковерканным сложным механизмом. Он и его помощники стучали молотками, пилили напильниками, склепывали, паяли, полировали…
И вот настал счастливый момент, когда Железный Дровосек стоял перед Элли. Он был совсем как новенький, если не считать нескольких заплаток, наложенных там, где железо насквозь пробилось о скалы. Но Дровосек не обращал внимания на заплатки. После починки он стал еще красивее. Мигуны отшлифовали его, и он так блестел, что на него больно было глядеть. Они починили и его топор и вместо поломанного деревянного топорища сделали золотое. Мигуны вообще любили все блестящее. Потом за Железным Дровосеком ходили толпы ребятишек и взрослых и, мигая, таращили на него глаза.
Слезы радости полились из глаз Железного Дровосека, когда он вновь увидел друзей. Страшила и Элли вытирали ему слезы лиловым полотенцем, боясь, как бы не заржавели его челюсти. Элли плакала от радости, и даже Трусливый Лев прослезился. Он так часто вытирал глаза хвостом, что кисточка на конце его промокла: Льву пришлось бежать на задний двор и сушить хвост на солнышке.
По случаю всех этих радостных событий во дворце был устроен веселый пир. Элли и ее друзья сидели на почетных местах, и за их здоровье было выпито множество бокалов лимонада и фруктового кваса.
Один из пирующих предложил, чтобы отныне в честь феи Спасительной Воды каждый Мигун умывался пять раз в день; после долгих споров согласились, что трех раз будет достаточно.
Друзья провели еще несколько веселых дней в Фиолетовом дворце среди Мигунов и начали собираться в обратный путь.
– Надо идти к Гудвину: он должен исполнить свои обещания, – сказала Элли.
– О, наконец-то я получу мои мозги! – крикнул Страшила.
– А я сердце! – молвил Железный Дровосек.
– А я смелость! – рявкнул Трусливый Лев.
– А я вернусь к папе с мамой в Канзас! – сказала Элли и захлопала в ладоши.
– И там я проучу этого хвастунишку Гектора, – добавил Тотошка.
Утром они собрали Мигунов и сердечно распрощались с ними.
Из толпы вышли три седобородых старика, обратились к Железному Дровосеку и почтительно просили его стать правителем их страны. Мигунам ужасно нравился ослепительно блестевший Железный Дровосек, его стройная осанка, когда он величественно шел с золотым топором на плече.
– Оставайтесь с нами! – просили его Мигуны. – Мы так беспомощны и робки. Нам нужен государь, который мог бы защитить нас от врагов. Вдруг на нас нападет какая-нибудь злая волшебница и снова поработит нас! Мы очень просим вас!
При одной мысли о злой волшебнице Мигуны взвыли от ужаса.
– Нет больше злых волшебниц в стране Гудвина! – с гордостью возразил Страшила. – Мы с Элли истребили их всех!
Мигуны вытерли слезы и продолжали:
– Подумайте и о том, как удобен такой правитель: он не ест, не пьет, значит, не будет обременять нас налогами. И если он пострадает в битве с врагами, мы сможем починить его: у нас уже есть опыт.
Железный Дровосек был польщен.
– Сейчас я не могу расстаться с Элли, – сказал он. – И мне нужно получить в Изумрудном городе сердце. Но потом… я подумаю и, может быть, вернусь к вам.
Мигуны обрадовались и веселыми криками «ура» проводили путников.
Вся компания получила богатые подарки. Элли поднесли браслет с алмазами. Железному Дровосеку сделали красивую золотую масленку, отделанную драгоценными камнями. Страшиле, зная, что он нетверд на ногах, Мигуны подарили великолепную трость с набалдашником из слоновой кости, а к шляпе его подвесили серебряные бубенчики чудесного тона. Страшила чрезвычайно возгордился подарками. При ходьбе он далеко откидывал в сторону руку с тростью и тряс головой, чтобы вдоволь насладиться мелодичным перезвоном бубенчиков. Впрочем, ему это скоро надоело, и он стал вести себя по-прежнему просто.
Слушать сказку Волшебник Изумрудного города. Спасение Железного Дровосека онлайн:
Элли проснулась. Страшила сидел на пороге, а Тотошка гонял в лесу белок.
– Надо поискать воды, – сказала девочка.
– Зачем тебе вода?
– Умыться и попить. Сухой кусок не идёт в горло.
– Фу, как неудобно быть сделанным из мяса и костей! – задумчиво сказал Страшила. – Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них можно терпеть всю эту кучу неудобств.
Они нашли ручеёк, и Элли с Тотошкой позавтракали. В корзинке оставалось ещё немного хлеба. Элли собралась идти обратно в хижину, но тут послышался стон.
– Что это? – спросила она со страхом.
– Понятия не имею, – отвечал Страшила. – Пойдём, посмотрим.
Стон раздался снова. Они стали пробираться сквозь чащу. Скоро они увидели среди деревьев какую-то фигуру. Элли подбежала и остановилась с криком изумления.
У надрубленного дерева с высоко поднятым топором в руках стоял человек, целиком сделанный из железа. Голова его, руки и ноги были прикреплены к железному туловищу на шарнирах; на голове вместо шапки была медная воронка, галстук на шее был железный. Человек стоял неподвижно, с широко раскрытыми глазами.
Тотошка с яростным лаем попытался укусить ногу незнакомца и отскочил с визгом: он чуть не сломал зубы.
– Что за безобразие, ав-ав-ав! – пожаловался он. – Разве можно подставлять порядочной собаке железные ноги?..
– Наверно, это лесное пугало, – догадался Страшила. – Не понимаю только, что оно здесь охраняет?
– Это ты стонал? – спросила Элли.
– Да… – ответил Железный Дровосек. – Уже целый год никто не приходит мне помочь…
– А что нужно сделать? – спросила Элли, растроганная жалобным голосом незнакомца.
– Мои суставы заржавели, и я не могу двигаться. Но, если меня смазать, я буду как новенький. Ты найдёшь маслёнку в моей хижине на полке.
Элли с Тотошкой убежали, а Страшила ходил вокруг Железного Дровосека и с любопытством рассматривал его.
– Скажи, друг, – поинтересовался Страшила. – Год – это очень долго?
– Ещё бы! Год – это долго, очень долго! Это целых триста шестьдесят пять дней!..
– Триста… шестьдесят… пять… – повторил Страшила. – А что, это больше чем три?
– Какой ты глупый! – ответил Дровосек. – Ты, видно, совсем не умеешь считать!
– Ошибаешься! – гордо возразил Страшила. – Я очень хорошо умею считать! – И он начал считать, загибая пальцы: – Хозяин сделал меня – раз! Я поссорился с вороной – два! Элли сняла меня с кола – три! А больше со мной ничего не случилось, значит, дальше и считать незачем!
Железный Дровосек так удивился, что даже не смог ничего возразить. В это время Элли принесла маслёнку.
– Где смазывать? – спросила она.
– Сначала шею, – ответил Железный Дровосек.
И Элли смазала шею, но она так заржавела, что Страшиле долго пришлось поворачивать голову Дровосека направо и налево, пока шея не перестала скрипеть.
– Теперь, пожалуйста руки!
И Элли стала смазывать суставы рук, а Страшила осторожно поднимал и опускал руки Дровосека, пока они стали действительно как новенькие. Тогда Железный Дровосек глубоко вздохнул и бросил топор.
– Ух, как хорошо! – сказал он. – Я поднял вверх топор, прежде чем заржаветь и очень рад, что могу от него избавиться. Ну, а теперь дайте мне маслёнку, я смажу себе ноги и всё будет в порядке.
Смазав ноги так, что он мог свободно двигать ими, Железный Дровосек много раз поблагодарил Элли, потому что он был очень вежливым.
– Я стоял бы здесь до тех пор, пока не обратился бы в железную пыль. Вы спасли мне жизнь! Кто вы такие?
– Я Элли, а это мои друзья…
– Страшила! Я набит соломой!
– Об этом нетрудно догадаться по твоим разговорам, – заметил Железный Дровосек. – Но как вы сюда попали?
– Мы идём в Изумрудный город к великому волшебнику Гудвину и провели в твоей хижине ночь.
– Зачем вы идёте к Гудвину?
– Я хочу, чтобы Гудвин вернул меня в Канзас, к папе и маме, – сказала Элли.
– А я хочу попросить у него немножечко мозгов для моей соломенной головы, – сказал Страшила.
– А я иду просто потому, что люблю Элли и потому, что мой долг – защищать её от врагов! – сказал Тотошка.
Железный Дровосек глубоко задумался.
– Как вы полагаете, великий Гудвин может дать мне сердце?
– Думаю, что может, – отвечала Элли. – Ему это не труднее, чем дать Страшиле мозги.
– Так вот, если вы примете меня в компанию, я пойду с вами в Изумрудный город и попрошу великого Гудвина дать мне сердце. Ведь иметь сердце – самое заветное моё желание!
Элли радостно воскликнула:
– Ах, друзья мои, как я рада! Теперь вас двое, и у вас два заветных желания!
– Пойдём с нами, – добродушно согласился Страшила.
Железный Дровосек попросил Элли доверху наполнить маслом маслёнку и положить её на дно корзинки.
– Я могу попасть под дождь и заржаветь, – сказал он. – И без маслёнки мне придётся плохо…
Потом он поднял топор, и они пошли через лес к дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.
Большим счастьем было для Элли и Страшилы найти такого спутника, как Железный Дровосек – сильного и ловкого.
Когда Дровосек заметил, что Страшила опирается на корявую сучковатую дубину, он тотчас срезал с дерева прямую ветку и сделал для товарища удобную и крепкую трость.
Скоро путники пришли к месту, где дорога заросла кустарником и стала непроходимой. Но Железный Дровосек заработал своим огромным топором и быстро расчистил путь.
Элли шла задумавшись и не заметила, как Страшила свалился в яму. Ему пришлось звать друзей на помощь.
– Почему ты не обошёл кругом? – спросил Железный Дровосек.
– Не знаю! – чистосердечно ответил Страшила. – Понимаешь, у меня голова набита соломой, и я иду к Гудвину попросить немного мозгов.
– Так! – сказал Дровосек. – Во всяком случае мозги – не самое лучшее на свете.
– Вот ещё! – удивился Страшила. – Почему ты так думаешь?
– Раньше у меня были мозги, – пояснил Железный Дровосек. – Но теперь, когда приходится выбирать между мозгами и сердцем, я предпочитаю сердце.
– А почему? – спросил Страшила.
– Послушайте мою историю, и тогда вы поймёте.
И, пока они шли, Железный Дровосек рассказывал им свою историю:
– Я дровосек! Став взрослым, я задумал жениться. Я полюбил от всего сердца одну хорошенькую девушку, а я тогда был ещё из мяса и костей, как и все люди. Но злая тётка, у которой жила девушка, не хотела расстаться с ней, потому что девушка работала на неё. Тётка пошла к волшебнице Гингеме и пообещала ей набрать целую корзину самых жирных пиявок, если та расстроит свадьбу…
– Злая Гингема убита! – перебил Страшила.
– Элли! Она прилетела на убивающем домике и – крак! крак! – села волшебнице на голову.
– Жаль, что этого не случилось раньше! – вздохнул Железный Дровосек и продолжал: – Гингема заколдовала мой топор, он отскочил от дерева и отрубил мне левую ногу. Я очень опечалился: ведь без ноги я не мог быть дровосеком. Я пошёл к кузнецу, и он сделал мне прекрасную железную ногу. Гингема снова заколдовала мой топор, и он отрубил мне правую ногу. Я опять пошёл к кузнецу. Девушка любила меня по прежнему и не отказывалась выйти за меня замуж. «Мы много сэкономим на сапогах и брюках!» – говорила она мне. Однако злая волшебница не успокоилась: ведь ей очень хотелось получить целую корзину пиявок. Я потерял руки, и кузнец сделал мне железные. Наконец топор отрубил мне голову, и я подумал, что мне пришёл конец. Но об этом узнал кузнец и сделал мне отличную железную голову. Я продолжал работать, и мы с девушкой по-прежнему любили друг друга…
– Тебя, значит, делали по кускам, – глубокомысленно заметил Страшила. – А меня мой хозяин сделал зараз…
– Самое худшее впереди, – печально продолжал Дровосек. – Коварная Гингема, видя, что у неё ничего не выходит, решила окончательно доконать меня. Она ещё раз заколдовала топор, и он разрубил моё туловище пополам. Но, к счастью, кузнец снова узнал об этом, сделал железное туловище и прикрепил к нему на шарнирах мою голову, руки и ноги. Но – увы! – у меня не было больше сердца: кузнец не сумел его вставить. И мне подумалось, что я, человек без сердца, не имею права любить девушку. Я вернул моей невесте её слово и заявил, что она свободна от своего обещания. Странная девушка почему-то этому совсем не обрадовалась, сказала, что любит меня, как прежде, и будет ждать, когда я одумаюсь. Что с ней теперь, я не знаю: ведь я не видел её больше года…
Железный Дровосек вздохнул, и большие слёзы покатились из его глаз.
– Осторожней! – в испуге вскричал Страшила и вытер ему слёзы голубым носовым платочком. – Ведь ты сразу же заржавеешь от слёз.
– Благодарю, мой друг! – сказал Дровосек, – я забыл, что мне нельзя плакать. Вода вредна мне во всех видах… Итак, я гордился своим новым железным телом и уже не боялся заколдованного топора. Мне страшна была только ржавчина, но я всегда носил с собой маслёнку. Только раз я позабыл её, попал под ливень и так заржавел, что не мог сдвинуться с места, пока вы не спасли меня. Я уверен, что и этот ливень обрушила на меня коварная Гингема… Ах, как это ужасно – стоять целый год в лесу и думать о том, что у тебя совсем нет сердца!
– С этим может сравниться только торчание на колу посреди пшеничного поля, – перебил его Страшила. – Но, правда, мимо меня ходили люди, и можно было разговаривать с воронами…
– Когда меня любили, я был счастливейшим человеком, – продолжал Железный Дровосек, вздыхая. – Если Гудвин даст мне сердце, я вернусь в страну жевунов и женюсь на девушке. Может быть, она всё-таки ждёт меня…
– А я, – упрямо сказал Страшила, – всё-таки предпочитаю мозги: когда нет мозгов, сердце ни к чему.
– Ну, а мне нужно сердце! – возразил Железный Дровосек. – Мозги не делают человека счастливым, а счастье – лучшее, что есть на земле.
Элли молчала, так как не знала, кто из её новых друзей прав.
Прошло уже несколько лет с той поры, как Великий и Ужасный Гудвин исполнил моё желание и дал мне то, о чём я мечтал – сердце! То, что отняла у меня злая судьба, то, что было у всех прочих – и у маленькой пташки, и у грозного саблезубого тигра, и у всех людей! То, что раньше было и у меня… Ведь железным я был далеко не всегда. Ещё каких-то шесть лет назад я был самым обычным парнем из плоти и крови, молодым, сильным и здоровым. Таким же, как десятки других парней-Жевунов – русоволосым, стройным. Было мне тогда двадцать один год и звали меня Гарт Ларос. Я работал дровосеком – с такими же молодыми парнями мы валили лес неподалёку от Когиды… Я не знал ещё тогда, какой сюрприз заготовила мне судьба, и как жизнь моя вскоре разделится на «до» и «после»… Я был круглым сиротой. Отец мой тоже был дровосеком, и когда мне было восемь лет, его насмерть задавило деревом… Мама не выдержала горя, сильно заболела и умерла через полгода… Остались мы с моей сестричкой, четырёхлетней Нелли, одни-одинёшеньки… Бедная моя сестричка плохо ещё понимала, что случилось с папой и мамой – лишь тосковала всё время да плакала, забившись в угол… После похорон мамы нас с сестричкой взял на воспитание знакомый отца, Верт Гарос, тоже дровосек. Из всего отряда лесорубов ближе всех общался отец именно с Вертом. Верт Гарос был уже в годах и жил совсем один в маленькой избушке почти на самом краю деревни. Я запомнил Верта как человека сурового, грубоватого, но всё же доброго в глубине души. Верт часто брал нас с сестрёнкой с собой в лес – пока Верт рубил деревья, мы бегали неподалёку, собирали грибы и ягоды, делали венки из цветов, пили воду из родника… У нас с Нелли был свой, маленький и уютный мирок только для нас двоих. Мы уносились в своих мечтаниях далеко-далеко … Так далеко, что постепенно сразившее нас ужасное горе отступало, оставляя место лишь тихой грусти да ночным слезам в подушку. Так прожили мы у Верта несколько лет. Внешне суровый и нелюдимый, с нашим появлением Верт, казалось, родился заново… Он с большим интересом слушал все истории, которые я выдумывал во время лесных прогулок, а также отвечал на сотни вопросов, которые каждый день задавала своим звонким голоском маленькая Нелли. Верт учил нас читать, считать и писать, а меня, когда мне исполнилось десять, стал приучать к труду лесоруба. Нелли же приучалась хозяйничать по дому, и мы с Вертом улыбались сквозь слёзы, глядя на прилежную семилетнюю хозяюшку! Жизнь шла своим чередом – сменялись дни, недели, месяцы и годы… Казалось, что жизнь наладилась – а, может быть, мы просто привыкли… Но, как зачастую в жизни бывает, несчастья ходят где-то рядом. Так и наша относительно тихая, дружная и даже в чём-то счастливая жизнь закончилась – в неё вторглась беда. Тот день начался как обычно. Рано утром мы с Вертом ушли в лес на работу – местный богатей заказал нарубить много хороших деревьев для постройки беседки в своём саду и обещал неплохо заплатить всему отряду за эту работу. Днём Нелли собрала в корзинку нехитрую снедь – хлеб, сало, картошку – и побежала к нам на вырубку. Разгорячённая после долгого бега (нашей заботливой хозяюшке хотелось принести нам ещё тёплую картошку и чай), Нелли, несмотря на наши предостережения, напилась ледяной воды из ближайшего родника. Да ещё и голову водой смочила – «чтобы меньше пекло на обратной дороге». Напрасно мы с Вертом пытались уговорить её отдышаться, остыть и немножечко отдохнуть! Задорная, хлопотливая Нелли торопилась домой – наверняка у неё было ещё множество дел, которые хозяйственная девочка не собиралась откладывать в долгий ящик! Верт только рукой махнул, когда Нелли убежала, да и меня удержал, когда я пытался сорваться с места и догнать Нелли. Верт уже через несколько минут, наскоро перекусив, вернулся к работе. Я же не находил себе места, сердце моё разрывалось от переживаний за бедняжку Нелли – и кусок не лез мне в горло, и работа совершенно не спорилась. Домой мы пришли очень поздно – за полночь! Всю дорогу до дома я беспокоился и переживал, я шёл только с одной мыслью: «Как там моя Нелли?!». Верт шёл рядом со мной, хмурый и угрюмый. Дверь нашего домика я открывал с замиранием сердца… Нелли к нашему приходу сделала чай, нарезала хлеба, убрала в горнице. Наша маленькая хлопотунья взбила нам подушки и перестелила постели – чтобы мягко спать было! Утомлённые тяжелой работой на воздухе, мы заснули, как только легли на свои постели… Утром я проснулся раньше всех – ещё до восхода солнца – и первым делом пошёл в каморку, где спала Нелли: меня не отпускала тревога за сестру! Только подойдя к постели Нелли, я обомлел – сестричка лежала на постели, разметавшись в жару и что-то неразборчиво и хрипло бормотала. Я тут же побежал тормошить Верта – надо было что-то срочно предпринимать! Верт согласился посидеть с моей сестрой, пока я побежал в Когиду за лекарем. Тот нас ничем не смог обнадёжить – назначил кое-какое лечение, чтобы хоть немного облегчить страдания моей сестры, и намекнул на то, что случай весьма тяжёлый. Когда Верт ушёл на работу, я остался дома – ухаживать за моей бедной Нелли. Моя несчастная сестричка очень мучилась – бредила, никого не узнавала, металась по постели и просто изнывала от боли. Я ухаживал за бедняжкой со слезами на глазах, моё сердце разрывалось от боли и отчаяния, когда Нелли смотрела на меня с мольбой о помощи… Так прошли три дня, а на четвёртый я опять побежал в Когиду – к тому же лекарю. Когда я привёл домой лекаря, тот как-то небрежно осмотрел мою бедную Нелли и, выйдя к нам, мрачно покачал головой и сказал одно лишь страшное слово: «Мужайтесь!». У меня только и хватило сил упасть головой на грудь Верта и заплакать от отчаяния! Ночью Нелли сделалось совсем плохо. Моя бедная сестрёнка лежала без чувств, горячая, как огонь, но при этом бледная, точно воск, еле-еле дышала посиневшими губами и нервно перебирала простыню пальцами. Перед самым рассветом Нелли пришла в себя, немного приподнялась на постели и, взглянув мне в глаза полным отчаяния взглядом, прошептала: - Братик… Я люблю тебя, но ты… прости меня… мне пора! Меня мама зовёт! И бедняжка, дёрнувшись всем телом, неподвижно вытянулась на постели. Я зарыдал, уткнувшись лицом в одеяло… Верт сидел рядом с постелью моей бедной Нелли неподвижно и лишь то и дело смахивал слёзы со своих смуглых, морщинистых щёк. Нет никаких слов, чтобы передать то, как я переживал смерть единственного родного мне человека – моей бедной сестрички. Крохотный домик наш опустел без Нелли, без её постоянных хлопот и звонкого голоска… А я, в конце концов, слёг от бесконечных переживаний. Почти три недели проболел тогда я – лежал в постели, совершенно обессилевший, потерял сон и аппетит и целыми днями лишь молча плакал… Верт, испугавшись за мою жизнь и здоровье, привёл какую-то знахарку аж из деревни за семь вёрст до Когиды. Травяные настои немного вернули мне силы и здоровье, помогли подняться с постели – но они не вернули мне самого дорогого, не вернули мне единственного родного человека, мою бедную Нелли! С большим трудом я смог тогда вернуться к нормальной жизни… Кто знает – время ли лечит, или тяжёлый труд дровосека, утомляя тело, исцеляет душу – но уже через полгода я стал меньше вспоминать те тяжёлые дни и перестал укорять себя за то, что не смог спасти сестру. Остались только светлые воспоминания – об улыбке Нелли, об её звонком голоске, о постоянных хлопотах по дому… А жизнь мою всецело заполнила работа в лесу – Верт начал потихоньку сдавать (возраст брал своё), надо было ему помогать. Постепенно я окреп и возмужал – мне было уже пятнадцать лет. Работа в лесу у меня спорилась – я и валил деревья, и распиливал их на дрова, и помогал отвозить дрова и брёвна к заказчикам. Кое-кто в нашем отряде один раз в шутку назвал меня «нашим железным дровосеком». Тогда я ещё вместе со всеми посмеялся над этой плоской шуткой!.. Эх, кабы я знал, что через какое-то время эта шутка сделается былью, что злая судьба сама выкинет со мной одну из своих несмешных шуток! Но тогда слова «железный дровосек» мне ни о чём не говорили! Если вдуматься, я и вправду, наверное, был «железным» - в свои пятнадцать работал не хуже иных тридцатилетних… Лишь работа помогала справиться мне с болью, сидящей в сердце и в душе… Шло время – недели, месяцы и годы… Мне уже исполнилось восемнадцать. Я был тогда высоким, сильным и достаточно крепким парнем. Теперь уже я мог по праву называть себя настоящим дровосеком – я выполнял любые работы, какие только требовались. А Верт, который к тому времени ещё сильнее постарел, делал работу попроще, а то и вовсе наставлял новичков в нашем отряде – учил их обращаться с топором, пилой, рубанком, учил нехитрым правилам безопасности… Как раз в то время я стал иногда захаживать по нерабочим и праздничным дням на деревенские посиделки. Там собиралась молодёжь из Когиды и окрестных деревень, хуторов и ферм. Иногда мы собирались у кого-то дома, иногда на свежем воздухе, а иногда – и в Когидском трактире. На эти посиделки ходили все парни из нашего отряда дровосеков, и я не стал исключением. О, как там было замечательно и весело! Мы танцевали, пели, закусывали почти до самого рассвета! Тогда мне это казалось чем-то обыденным – но только теперь я понимаю, как много я имел тогда!.. На одной из таких вечеринок я повстречал Карси Ремос. Ей было тогда шестнадцать лет. Карси была очень милой девушкой, с вьющимися рыжими волосами, с задорными веснушками, с аккуратным вздёрнутым носиком. И ещё Карси чем-то неуловимо напоминала мою бедную Нелли, чей образ я бережно хранил в сердце… Я чувствовал что-то странное и вместе с тем приятное в своём сердце, когда смотрел на Карси. Я целыми часами сидел и мысленно сочинял письма к Карси, стихи, посвящённые Карси, мои признания ей и откровения! У меня всё замирало внутри, когда я видел Карси, слышал её звонкий голос и задорный смех… Да, как раз в ту пору ко мне в сердце постучалась первая любовь! Поначалу я очень робел, боялся подойти к Карси, краснел и не мог подобрать слов, чтобы заговорить с ней… Но однажды, в один прекрасный день, всё произошло, словно по волшебству! Это случилось в день, когда в Когиде проходила ярмарка – одна из трёх в году. Почти вся Когида, да и жители окрестных деревень и хуторов собирались на эту ярмарку, как на праздник. Не стали исключением и мы с Вертом – Верт, как обычно, понёс продавать деревянные ящики и табуреты. А я решил продать несколько дудочек из дерева, которые выстрогал в минуты, свободные от работы. Ярмарочный день завершился для нас удачно – мы с Вертом удачно продали наши изделия, купили пару кроликов, гуся, кое-какую домашнюю и садовую утварь… Мы шли с ярмарки домой, довольные и весёлые, делились радостью… Вдруг я увидел, что впереди нас шла Карси с полными сумками различной снеди и утвари! У меня, как обычно, всё замерло внутри, подкосились ноги и началась какая-то сладкая истома… Я сказал Верту, что должен зайти к одному из знакомых и попросил не ждать меня и спокойно отправляться домой… Старый и проницательный Верт наверняка обо всём догадался, но виду не подал и спокойно пошёл домой. Я же медленно побрёл вслед за Карси, созерцая каждый её шаг… Вдруг Карси обо что-то споткнулась и выронила из рук свою ношу! По дороге рассыпались фрукты, овощи, мотки ниток и прочие покупки. Бедняжка всплеснула руками и заплакала! Тут у меня внутри словно что-то оборвалось. В каких-то пару шагов я подошёл к Карси и бережно собрал всё упавшее с мостовой в сумки! Карси стояла, ни жива, ни мертва, сама не понимая, что происходит… Она не могла вымолвить ни слова и лишь смотрела на меня своими ясными серыми глазами, полными слёз. И глаза эти говорили красноречивее любых слов, говорили одно лишь слово: «Люблю!». Затем Карси покраснела, как маков цвет, и прошептала: - Благодарю Вас… Вы очень добры! Но мне пора идти, уже поздно! – и Карси собралась было пойти домой. – Скоро же совсем стемнеет!.. - Позвольте проводить Вас! – я вымолвил эту фразу бездумно, не зная, что она за собой повлечёт – поцелуй или же пощёчину. – И позвольте представиться Вам – Гарт Ларос. - А я – Карси. Карси Ремос! – с лёгкой улыбкой произнесла девушка. – Я принимаю Ваше приглашение – тем более, что час поздний. А живу я «у трёх дубов» - а это ой как неблизко! Карси, казалось, совсем позабыла о неприятном происшествии с рассыпанными продуктами. Слёзы на её глазах высохли совершенно, и теперь моя Карси мило щебетала обо всём подряд, пока мы шли к «трём дубам» - так называлась та часть Когиды, где жила девушка. Карси, Карси!.. О, как я вслушивался в твой голос, ловил каждое твоё слово, каждый твой взгляд! Я понял тогда, что жить без тебя уже не смогу - я полюбил тебя. Полюбил, как в сказке – раз и на всю жизнь, полюбил с первого взгляда!.. До сих пор, Карси, я люблю тебя – всем сердцем! До сих пор помню я тот день, когда провожал тебя до дома после ярмарки! Наконец, мы с Карси дошли до ворот её дома. Настало время прощаться – но мы всё никак не могли наговориться, насмотреться друг на друга и разойтись по домам. Я смотрел на Карси и понимал, что все мои опасения напрасны – каждый взгляд, каждая чёрточка в лице Карси говорили о том, что девушка тоже влюблена в меня! Мы ещё полчаса точно простояли у калитки Карси, пока, наконец, не послышался с порога недовольный и сварливый женский голос: - Карси! Долго ты ещё будешь прохлаждаться?! - О, прошу прощения, но меня зовёт тётушка! Мы обязательно ещё увидимся! – сказала мне Карси и вошла в калитку. - До встречи, Карси! – сказал я ей. – Мы обязательно увидимся, дорогая, любимая Карси! – шёпотом сказал я себе сам. Домой я, несмотря на поздний час, пришёл радостный и взволнованный. Да и ночью не спал – ворочался и думал, думал только о Карси… Я уже представлял наши следующие встречи, представлял, что я буду говорить Карси, представлял, как признаюсь ей в любви… Да и на следующий день, будучи на работе, я был словно в каком-то тумане – в минуты отдыха я вспоминал Карси, её голос, улыбку, взгляд… От остальных дровосеков (в том числе и от Верта) это не укрылось. Буквально в тот же день по отряду разнёсся слух, что я влюбился. Но я предпочёл не обращать на это никакого внимания – пусть говорят, что хотят! Верт сказал мне вечером дома, что рад за меня и что хочет, чтобы я остепенился и стал примерным семьянином. - Послушай меня, мальчик мой! – говорил мне Верт. – Хоть ты ещё и очень юн, береги свою любовь и береги свою любимую! Из одного крошечного зёрнышка первой встречи может вырасти мощное дерево крепкой и дружной семьи! Не повторяй моих ошибок, мальчик мой! Ведь когда-то, в стародавние времена и я был влюблён… и случилось тогда то, чего я себе до сих пор простить не могу! – голос Верта дрогнул и прервался. Узнал я в ту ночь печальную историю первой и последней любви Верта. С содроганием слушал я рассказ о том, как юная Кинси Лакос умерла от горя буквально через год после того, как насильно выдали её родственники за богатого купца! Как вернулся в гневе и печали с рудников (куда отправился по наущению родни своей невесты, дабы заработать к свадьбе) Верт Гарос! Как поклялся он раз и навсегда уйти из этой деревни, и как проплакал целую ночь, уткнувшись лицом в мокрую траву рядом с могилой возлюбленной! И как потом провёл всю оставшуюся жизнь в одиночестве, не заводя семьи и детей. Лишь мы с Нелли немного скрасили его одиночество… Закончив свой печальный рассказ, Верт пожелал мне только одного – не ссориться с Карси, беречь наше чувство и не позволять никому другому это чувство растаптывать! Старый Верт был поистине мудрыми опытным человеком – увы, я особенно остро понимаю это только сейчас! Но тогда я предпочёл не думать о возможных неприятностях – мы с Карси любили друг друга и надеялись только на лучшее! С того самого памятного вечера мы с Карси стали встречаться так часто, как позволяли нам возможности! И с каждой следующей встречей мы понимали, что любим друг друга всё сильнее и сильнее, и что жить друг без друга мы не сможем. Мы стали всё чаще и чаще задумываться о том, чтобы соединить свои судьбы навеки – но не говорили друг другу об этом. Но и говорить было незачем – всё и так читалось в каждом взгляде и каждом жесте! Почти полтора года ухаживал я за своей Карси – и всё не решался сказать ей о самом главном, сказать о том, что хотел бы предложить ей свою руку и сердце… Хотя в глубине души я был уверен, что Карси ответит на моё предложение согласием. Единственное, чего я немного опасался – это реакции со стороны тётки Карси. Дело было в том, что Карси, потеряв родителей, жила у своей тётки – Линни Дилос. Я видел тётку Карси лишь несколько раз, но этого хватило, чтобы составить мнение о ней – и, как показало время, мнение весьма верное! Линни Дилос была уже в возрасте, мощного сложения и с весьма грубым голосом, и племянницу свою держала, можно сказать, в чёрном теле. Карси рассказала как-то раз мне, что потеряла родителей в возрасте пяти лет (они чем-то сильно заболели) и что её взяла тогда на воспитание тётка – больше позаботиться о бедной сиротке было некому… Но вот забота была своеобразной – Карси рассказала мне, что тётка поселила её в каморке под лестницей и буквально сразу же начала заставлять выполнять чёрную работу по дому. Как я возмутился, узнав это! Как жаль мне стало свою Карси! И как добр был ко мне и к бедняжке Нелли старый Верт! Карси не могла без слёз вспоминать всё, что пришлось пережить ей в первые годы у тётки. Линни Дилос жила богато – гнала самогон на продажу, а также приколдовывала – но племяннице не перепадало почти ничего! Карси жила примерно так же, как могла бы жить обычная девочка, взятая в услужение! Да и к повзрослевшей Карси тётка была необоснованно строга! Но я любил Карси, и Карси любила меня – и однажды случилось то, о чём мы мечтали с самой первой нашей встречи! Я сделал Карси предложение руки и сердца! Я долго решался, долго не мог найти слов – и, в конце концов, объяснился Карси во время одной из прогулок, возле старого вяза. Моя Карси приняла предложение, прослезившись от счастья! Но потом она опечалилась, понурила голову и вымолвила одно лишь слово: - Тётка!.. - Что «тётка», Карси, дорогая? – взволнованно спросил я, обняв свою невесту. - Она вполне может нам помешать! Я боюсь говорить ей о нашей помолвке! – сквозь слёзы повторяла Карси. - Не волнуйся, Карси! – мягко успокоил я невесту. – Мы обязательно что-нибудь придумаем и обязательно будем счастливы! Ну, что ты, не надо плакать! – и я принялся вытирать Карси слёзы своим платочком. - Я люблю тебя, милый! – произнесла Карси, успокаиваясь. – И я за нас боюсь, за тебя боюсь… Ты не знаешь моей тётки! - Мы можем, в конце концов, убежать в Зелёную Страну или Фиолетовую, и попросить местных сельских старост соединить нас браком! Мы сможем всё, что угодно – не переживай, милая Карси! – и я поцеловал свою невесту. - Ты славный! – ответила мне Карси. – Я буду надеяться, что мы непременно всё уладим, любимый! Мы были на седьмом небе от счастья, хотя и побаивались противодействия со стороны тётки Карси… Я успокоил Карси и проводил её до ворот её дома! Домой я возвращался как никогда счастливый… Скоро, совсем скоро – через полгода – мы с Карси станем мужем и женой, станем семьёй, будем вместе делить все наши радости и печали… Моё настроение не укрылось от старого Верта – и я всё рассказал ему! Как поздравлял меня Верт, как радовался за нас с Карси! - Будь счастлив с ней, мальчик мой! – сказал мне Верт. – И береги её, береги свою семью и своих будущих детей. Ведь это – самое дорогое в жизни! - Уверяю тебя, дядя Верт – Карси со мною будет счастлива! – воскликнул я в ответ на пожелания Верта. – Только вот тётки своей она боится… Линни Дилос – её тётка! Местная богатейка, а племянницу в чёрном теле держит! - Линни Дилос! – воскликнул Верт. – Слышал я о такой! Ох, говорят – помимо самогона, она ещё и колдует, также почти, как и злая Гингема! Но ты не отчаивайся! Не повторяйте нашу с Кинси судьбу! Надо бороться – и бороться до конца! И я успокаивался, слушая слова Верта. Меня занимали мысли только об одном – как нам заключить брак, если тётка Карси не даст своего согласия на это! Сама Карси согласилась с моим предложением бежать в Зелёную или Фиолетовую Страну. Хоть это было и рискованно, но это был практически единственный вариант! Тем более, что на следующий же день Карси прибежала ко мне в слезах и сообщила о том, что тётка не согласна на наш брак. - Она сказала мне, что не даст мне за тебя выйти! Ты, по её мнению, всего лишь дровосек-голодранец! – рыдая, повторяла моя невеста. – Сказала, что уже нашла мне другого жениха! И что я за него пойду! О, любимый, как же нам теперь быть! – и по щекам моей милой Карси текли целые потоки слёз. - Милая моя Карси, не плачь! – утешал я невесту. – Мы непременно найдём выход! Мы будем вместе – я клянусь! – и я обнял и поцеловал свою Карси. - Я боюсь, что даже если мы убежим, моя тётка всё равно найдёт способ вернуть меня и выдать за этого противного Дирма Гимоса! – повторяла Карси. – А он старый и злющий – я видела его пару раз, на ярмарках! - Не бывать тебе замужем за этим Дирмом! – вскричал я. – Надо скорее же обдумывать и готовить наш побег! Нельзя ни дня медлить! И будь спокойна, моя Карси – у нас всё непременно получится! За какую-то неделю с лишним мы приготовили почти всё необходимое для побега и обговорили все особенности нашего побега. Мы договорились встретиться в перелеске недалеко от дома Карси, и оттуда уже бежать, стараясь не попадаться на люди до окончания границ Голубой Страны – на случай того, если тётка Карси вздумает пустить погоню. И Карси, и я волновались перед побегом – но в душе надеялись на то, что всё будет хорошо и всё получится. Вместо трепетных ухаживаний и тихих радостей помолвки нам предстояло связать свои сердца на чужбине и, возможно, там и остаться! И верхом наших мечтаний была столица – Изумрудный Город – где, по рассказам, могли осуществиться все, все желания! Увы, зачастую судьба распоряжается далеко не так, как хотелось бы этого нам самим – она делает всё по-своему! Сама злая судьба вмешалась на этот раз в наши с Карси планы. За каких-то два дня до побега ко мне подошёл один из парней из нашего отряда – Тарн Перос – и предложил подработать. Я отнёсся поначалу к этому предложению с недоверием – тем более, что никогда не общался с Тарном и, более того, мы недолюбливали друг друга… Но Тарн сулил хороший заработок – а нам с Карси нужны были средства для того, чтобы исполнить свою мечту! И пришлось мне, заглушив недоверие где-то в глубине души, согласиться на это предложение. Ни Карси, ни Верту – а они за меня переживали – я решил не говорить ни слова! О, какой же был глупец тогда! Тарн сказал мне, что я должен срубить несколько крепких молоденьких дубков недалеко от того места, где шла основная работа нашего отряда. Дубки эти, по словам Тарна, понадобились одному местному богачу для каких-то своих целей – вот и заплатить обещал особо. Тарн вручил мне новенький топор и прочие инструменты – якобы от того самого богача. После того, как Тарн ушёл, я с жаром принялся за работу. Но не тут-то было! Топор буквально не желал меня слушаться и вёл себя, как будто заколдованный – брыкался, норовил выскочить из рук, застревал в древесине… «Жаль, не захватил я с собой своего любимца, которым уже пять лет работаю!» - подумал я. И тут произошло непредвиденное! Топор выскользнул у меня из рук и…. Случилось самое страшное событие в моей жизни – этот злосчастный топор практически полностью обрубил мне левую ногу!.. Истекая кровью, я упал на траву рядом с деревом… Я плакал, кричал, в каком-то полубреду звал Карси… На моё счастье, меня нашли ребята из моего же отряда, пока я не успел умереть от боли и потери крови… Меня отнесли домой, перевязали и уложили в постель. К счастью, благодаря умелому лечению и заботе рана моя не воспалилась – и уже через несколько недель я совершенно поправился! Моя бедная Карси, несмотря на все запреты тётки, не покидала меня и всегда находила время навещать меня и помогать Верту в уходе за мной! Конечно, потеря ноги опечалила меня, но Верт и Карси успокаивали меня, как могли. Старый Верт сказал мне тогда: - Мальчик мой, я знаю отличного кузнеца – Ралта Бораса, он сделает тебе ногу из железа, и ты снова сможешь ходить и работать, уверяю тебя! Ралт – мой знакомый, и я уже поговорил с ним!.. Мы с Карси благодарили Верта и плакали от счастья – моё увечье не будет мне помехой, кузнец постарается, и всё будет, как прежде! Ралт Борас оказался замечательным мастером – железная нога, изготовленная им, не доставила мне никаких неудобств. А как моя Карси радовалась вместе со мной тому, что я теперь снова смогу ходить, работать, танцевать!.. Через три дня после того, как Ралт поменял мне ногу, мы с Карси договорились опять встретиться в том же месте и убежать в Зелёную Страну. Но надо мной словно повисло какое-то проклятие, какое-то колдовство, какой-то злой рок! В тот день – за день до побега – я вышел на работу вместе со всем отрядом, в обычное наше место. Взял я в руки свой любимый, привычный топор – и глазам своим не поверил! Топор совершенно перестал мне подчиняться! В ужасе я хотел было выкинуть топор подальше – но не успел!.. Топор упал мне на правую ногу, отрубив её полностью! Я упал, изнемогая от боли и ужасного кровотечения… Ко мне тут же бросились ребята из отряда. В меня насильно влили почти полную фляжку самогона, чтобы утихомирить боль, и отнесли домой… Я опять промучился несколько недель, пока не зажила моя рана. Милая моя Карси не бросила меня, даже несмотря на потерю второй ноги – моя невеста приходила ко мне так часто, как могла, успокаивала меня, ухаживала за мной и не давала мне пасть духом!.. Старый Верт тоже не покидал меня – он уже договорился с Ралтом Борасом, что тот сделает мне вторую ногу из железа. Добряк Ралт полностью вошёл в моё положение и сделал мне вторую ногу из железа совершенно бескорыстно… Да, я мог ходить, мог работать, мог даже танцевать (если только не вприсядку!) – но я сомневался, нужен ли я буду своей любимой Карси. Сомнения мои рассеялись, стоило мне только увидеть свою Карси, ожидающую меня возле мастерской Ралта Бораса! - Милый, ну что же ты? – говорила она, смеясь сквозь слёзы и целуя меня. – Не переживай! Я по-прежнему люблю тебя! - Карси! – прошептал я сквозь слёзы. – Я тоже тебя люблю!.. Но ты видишь, что со мной теперь… - Главное – ты жив, любимый! – говорила мне Карси и пробовала подбодрить меня шуткой. – А как мы теперь сэкономим на сапогах и брюках! Но по лицу самой Карси ясно было, что эта натянутая шутка явно не задалась… Моя невеста очень переживала за меня – но не отчаивалась и советовала не отчаиваться и мне! Мы опять договорились бежать – только теперь уже через два дня! Карси со слезами умоляла меня не браться за работу с топором – моя невеста считала, что её тётка-колдунья заколдовала те топоры, которые отрубили мне ноги… Честно сказать, я и сам подозревал, что здесь что-то нечисто… Увы, моё безотказное сердце подвело меня. В тот же день меня вызвали на работу в отряд – надо было подменить одного из наших заболевших ребят. Несмотря на слёзы Карси, я пошёл – по законам отряда-артели, в беде товарищей не бросают. Наслышанные о нависшем надо мной проклятье ребята дали мне тот топор, которым рубил деревья заболевший дровосек. Но, приступив к работе, я сразу же понял, что с топором творится что-то неладное. Судя по всему, колдовство, наложенное злой тёткой Карси на мой инструмент, работало безотказно! Я не успел ничего сделать – в ужасе воткнул топор в дерево и отошёл в сторону. Тут-то и произошло нечто ужасное – во что поверить сложно даже в Волшебной Стране. Топор, повинуясь какой-то неведомой силе, на глазах моих ошеломлённых товарищей вырвался из дерева, подлетел ко мне и отрубил мне сначала одну, потому другую руку! Крича от досады и боли, я упал на траву. Дровосек, давший мне топор, со злостью и ругательствами швырнул его в кусты подальше… А меня опять напоили самогоном, замотали раны тряпками, чтобы остановить кровь, и отнесли домой. Всю дорогу до дома я плакал от боли и думал только об одном – о Карси! «Даже если этот добряк-кузнец сделает мне железные руки – смогу ли я полноценно работать? Смогу ли я танцевать с Карси или хотя бы просто её обнимать? Буду ли я такой нужен своей Карси?» - думал я, пока меня несли домой. Но Карси не покинула меня. Моя бедная невеста опять сидела в слезах у моей постели и говорила, что всё будет хорошо! Старый Верт сказал мне, что кузнец сможет помочь мне и на этот раз… Ралт Борас постарался, делая для меня железные руки – благодаря шарнирам, каждый палец гнулся как живой! - Вот видишь! – с радостными слезами шептала мне Карси. – У тебя замечательные руки – даже вышивать можно! Только умоляю тебя – не связывайся больше с работой дровосека, не надо! - Ах, Карси! – ответил тогда я своей невесте. – Конечно же, я постараюсь больше не заниматься рубкой леса. Но вот чем же мне заняться ещё? Если только найти маленький домик для нас с тобой и заняться разведением живности… - Не переживай, милый, не расстраивайся! – утешала меня Карси. – Всё будет хорошо, поверь мне! Уже через день мы, как и договаривались, убежим в Зелёную Страну!.. Какая же славная была моя Карси – добрая, нежная, заботливая! Как любила она меня! Ведь именно она не давала мне упасть духом и разочароваться в жизни после потери рук и ног и замены их на железные. Я любил Карси всем сердцем и мечтал только об одном – о том, чтобы убежать с ней в Зелёную Страну и зажить счастливой семьёй, несмотря ни на что!.. Но нашим мечтам не суждено было сбыться! Увы, слишком сильным было гибельное и злое заклятье, наложенное на меня! Именно на меня – я это понял впоследствии. Несмотря на то, что Карси чуть ли не на коленях умоляла меня не делать этого, я пошёл на то место, где работал мой отряд – попрощаться с ребятами и забрать заработанное. Конечно, это вполне мог бы сделать за меня старый Верт – но разум мой в тот злосчастный день находился словно под действием какого-то наваждения. Не слушая никого, я пошёл на вырубку… Я уже забрал заработок, простился со всеми ребятами из отряда и приготовился было идти домой – в условленном месте меня ждала моя Карси. Но тут опять подействовало чудовищное колдовство! До сего момента торчащий из пня топор одного из дровосеков вылетел и на глазах испуганного отряда искромсал моё туловище, а затем отрубил мне голову… Мир погрузился во тьму. Последнее, что предстало в моих мыслях – были образы Карси, мамы и Нелли. Больше я ничего не видел… Наступила пустота – без боли, без мыслей, без всего. Я не умер – но я уже и не жил. Я опомнился в какой-то незнакомой комнате. Приглядевшись, я узнал мастерскую кузнеца Ралта Бораса. Что же – меня спасли и на этот раз? Надо скорее домой, скорее к своей Карси! Следующее, что я почувствовал – абсолютную пустоту внутри. Я не чувствовал своих конечностей, своих внутренностей, не ощущал биения сердца! Выходит – я мёртв и уже попал в загробный мир?! Мне стало страшно, и я закричал. Звук собственного голоса поразил меня – он… какой-то чужой! Он стал металлическим и неестественным! Я сделал небольшое усилие, приподнял голову и ужаснулся! Моё тело было полностью железным – в этом не оставалось никаких сомнений! Меня больше не было… Тело моё умерло, а кузнец по доброте душевной заменил умершую плоть на железо. Мир мой рухнул тогда, когда на меня налетел сумасшедший заколдованный топор… И я заплакал от досады. Тут на мой крик прибежал Ралт Борас. - Ты что?! – закричал он на меня и принялся вытирать мне слёзы полотенцем. – Ты в своём уме?! Ты же заржаветь можешь! - За-ржа-веть?! – ещё сам не до конца веря в произошедшее, сдавленным голосом спросил я у кузнеца. - Тебя принесли ко мне уже мёртвым – без головы, и с перерубленным туловищем. Я не смог выдержать горя твоих близких – и сделал тебе полностью железное тело. А дальше в дело вмешалось чудо! Ну, можно сказать, ты с того света вернулся, парень! – и кузнец заботливо погладил меня по плечу. - Карси! Где моя Карси? – спросил я у кузнеца. – Как там старый Верт?! - О, у бедняги Верта не выдержало сердце, когда он увидел, каким тебя принесли из леса! Сразу же замертво упал! – грустно ответил мне кузнец. – А Карси… Карси обливалась слезами и умоляла сделать меня ещё одно чудо. И я решился сделать тебя полностью железным – во имя любви… - Бедная Карси! – как-то хрипло вымолвил я. – И бедный Верт, вечная ему память… Карси продолжала любить меня – даже в таком состоянии, когда от прежнего меня ничего не осталось! У меня больше не было того сердца, которое отзывалось на чужую боль и чужое горе, которое сжималось и трепетало в минуты горя и минуты восторга, которое часто билось в пылу любви! Вместо него была пустота! И я не был уверен в том, что эта пустота, заменившая моё живое и тёплое сердце, сможет любить Карси. К тому же, у меня больше не было живого тела! Да, я мог двигаться и работать – но почти все радости человеческой жизни стали мне недоступны! Я не мог есть, пить, купаться, иметь детей, не мог даже смеяться до слёз! Человеческого во мне осталось не больше, чем в тех затейливых игрушках из Фиолетовой Страны, которые на раз щёлкают орехи! Буду ли я нужен такой своей Карси? Она так любит меня, а я… я же не смогу дать ей того счастья, которое мог дать раньше, будучи обычным человеком из плоти и крови! Наконец я вышел из мастерской кузнеца на улицу, где ждала меня моя Карси. Только увидев меня, моя невеста со слезами повисла на мне и покрыла меня поцелуями. «Жив! Жив! Это чудо! О, любимый! Всё будет хорошо!» - бессвязно повторяла моя Карси сквозь слёзы, обнимая и целуя меня. Я стоял ни жив ни мёртв, не мог сдвинуться с места. «Моя Карси! Какую ты жертву готова принести ради меня! И достоин ли я этой жертвы?!» - думал я, глядя на свою плачущую невесту. - Любимый! Всё будет хорошо теперь! Мы обязательно убежим в Зелёную страну, прямо сейчас, и нам никто не помешает! – сбивчиво заговорила Карси. – Любовь спасёт тебя, придаст тебе сил! Я люблю тебя! - Карси! Выслушай меня, прошу тебя! – глухо заговорил я. – Мне надо тебе кое о чём сказать, это очень важно… для тебя… для нас… - О, любимый, я готова сделать ради тебя всё! – воскликнула моя Карси. - Посмотри… Посмотри, во что я теперь превратился! – глухо говорил я, не сводя глаз с Карси. – Я уже не человек… У меня нет нормального человеческого тела, я уже не живой!.. Меня, Карси, больше нет! - О, да что такое ты говоришь, любимый! – сквозь слёзы ответила мне Карси. – Я люблю тебя и таким, люблю точно так же, как и прежде! - Карси, моя Карси! – со страданием проговорил я. – Какую жертву приносишь ты ради меня! Ведь я теперь, можно сказать, не человек – не могу есть, пить… Не могу иметь детей! А самое главное – у меня больше нет сердца! Я стал бессердечным, Карси… И я не хочу, чтобы ты страдала, любя такого, как я!.. Не хочу! Пойми меня правильно, Карси… - Я действительно люблю тебя, и знаю, что ты любишь меня тоже! И любовь моя вечна! – со слезами говорила Карси. – Каким бы ты ни был, любимый! - Прости меня, Карси! – вымолвил я. – Но я не могу принять от тебя такой жертвы! Просто не могу! - Не печалься, милый! – ответила на это Карси. – Я любила, люблю и буду любить тебя! Этот злой топор уничтожил твоё тело, но душу твою он уничтожить не смог! - Бедная, бедная моя Карси! – воскликнул я, глядя на свою невесту. – Пойми, прошу тебя, меня больше нет! То, что ты видишь перед собой – это не прежний я, это жестяная пустышка без чувств и сердца… В таком виде я вряд ли смогу принести тебе счастье, Карси – пойми меня правильно… - Что же ты, милый? – с грустью вопросила Карси, глядя на меня полными слёз глазами. – Я тебя люблю по-прежнему! Пойдём же вместе, в Зелёную Страну, навстречу нашему счастью!.. - Прости меня, любимая! – печально проговорил я. – Но я решил взять свои слова назад… и расторгнуть нашу с тобой помолвку!.. Ведь тогда я был живым человеком из плоти и крови, с нежным любящим сердцем – таким ты полюбила меня! Но теперь прежнего меня больше нет… А тот, что есть, принесёт тебе скорее боль и страдания, нежели счастье! Да и как может любить человек без сердца, Карси?.. О, постарайся меня понять, моя Карси… И прости, если сможешь! – я хотел было заплакать, но вовремя вспомнил о том, что железным людям плакать противопоказано. - Любимый… мне очень больно это от тебя слышать! – плача, проговорила моя бедная Карси. – Помни, я буду любить тебя всегда. И всегда буду верна тебе! Я надеюсь – ты ещё одумаешься… ведь ты же тоже меня любишь – даже в таком обличии!.. - О, Карси! – с трудом сдерживая слёзы, проговорил я. – Я не хочу причинить тебе боль и страдания!.. Увы, чьё-то злое колдовство распорядилось именно так, превратив меня в железного болвана без чувств и сердца!.. Прости меня, но я всё-таки должен с тобой расстаться! Прощай, моя бедная Карси!.. - Милый, я надеюсь, что ты обязательно одумаешься, и мы тогда встретимся вновь! Я буду верна тебе вечно – и не важно, есть у тебя сердце или нет! – говорила мне моя Карси, обливаясь слезами. – Я буду ждать тебя, буду ждать нашей встречи!.. … И я покинул свою Карси, оставив её в слезах. В мыслях у меня всё помутилось – то что-то звало вернуться к Карси, попросить у неё прощения и продолжить отношения, как ни в чём не бывало, то что-то неудержимо гнало меня вперёд, навязчиво твердя лишь одно: «Ты её не достоин! Ты теперь никто!». К сожалению, я никак не мог отделаться от этого противного внутреннего голоса, заставившего меня расстаться с Карси – наверное, это помутнение в рассудке тоже было частью того самого злого колдовства. Не иначе, как тётка Карси перешла от слов к делам – теперь я был уверен в этом точно! Но что же – назад дороги уже нет, увы!.. Я пришёл на старое кладбище на окраине деревни, зашёл на могилы родителей, Нелли и Верта. Молча стоял я у родных могил, вспоминая свои близких и не имея даже возможности заплакать!.. Казалось мне, что все близкие люди осуждают меня за то, как я обошёлся с Карси. Невольно пришли мне на ум рассказы старого Верта… «О, Карси, Карси! Как же я мерзко с тобой поступил – ты же ведь любишь меня, а я… Нет, во что бы то ни стало, рано или поздно, я вернусь к тебе… Когда вновь обрету сердце, способное любить тебя так же, как любило тебя моё прежнее, живое сердце!.. А пока что, пока что придётся жить мне и страдать – без сердца, без людей, без тебя!» - думал я, стоя на кладбище. Я зашёл на прощание к Ралту Борасу, тому добряку-кузнецу, который спас меня от смерти – попросил у него топор, пилу и полную маслёнку с небольшим запасом масла. Ралт уговаривал меня одуматься, не совершать опрометчивого поступка, предлагал свою помощь, даже обещал приютить. Но я был непреклонен – видимо, настолько вскружило мне голову колдовство! Поблагодарив Ралта за помощь, я вышел из его мастерской и пошёл в лес. Я шёл, куда глаза глядят, не зная чётко, зачем я иду и куда. Я уходил. Наконец, к ночи пришёл я на лесную полянку. Хоть и не нуждался я более во сне, я решил выждать до утра именно на этой полянке, чтобы утром решить уже, что же делать мне дальше. На рассвете я оглядел эту полянку и решил на ней же и обосноваться. За несколько дней я нарубил деревьев и веток (в железном виде я сделался куда сильнее, чем был, будучи человеком из плоти и крови) и построил себе маленькую хижину-шалашик. Мне нужен был кров только лишь для защиты от дождя – ибо никаких человеческих потребностей у меня отныне не было, а вот малейшее попадание влаги могло меня убить! С тех пор я жил в лесу, в этой хижине… Я потерял счёт времени, и мне было, по большому счёту, ничего не надо. Чтобы разогнать скуку, я избавлял лес от больных деревьев и валежника, устраивал маленькие лавочки для путников на тропинках, бродил по лесу, общался с лесным зверьём, не знавшем о том, что я натворил и что со мною произошло. Так текли дни, недели и месяцы... Постепенно о произошедшем со мною и Карси остались лишь смутные воспоминания, да и те оживить было некому – ни одна птичка ничего не знала о судьбе моей бедной Карси… Я старался заглушать любые воспоминания и уколы совести прогулками и работой – хоть я и не мог чувствовать усталость, но у меня хотя бы не было времени думать… Я не знаю, сколько времени я прожил так – отшельником в своей лесной хижине, но однажды случилось то, что снова изменило мою жизнь! Однажды, выйдя из хижины поработать в лесу, я попал под сильный ливень, который ни с того ни с сего обрушился на наши края… Это была, можно сказать, верная смерть для меня – тем более, что маслёнку я, как назло, в тот день оставил в хижине. Суставы мои от этого дождя так заржавели, что я совершенно потерял возможность двигаться! Так и стоял я посреди леса, недалеко от своей хижины, в одной и той же позе – с поднятым топором между двух молодых деревьев, которые намеревался срубить! К влаге от ливня добавилась влага от слёз – я плакал от отчаяния, зная, что это – наверняка конец... Меня ожидала лишь одна судьба – обратиться в ржавую железную труху, ибо мои призывы о помощи оставались без внимания… Я мысленно считал дни, которые проводил в лесу, складывая их в недели и месяцы. В конце концов, я проржавел настолько, что мог только слегка стонать, и отчаялся получить откуда-либо помощь. Но ровно после того злополучного ливня случилось то, что я, иначе как чудом, с тех пор назвать не могу! Я стоял всё в той же позе, не надеясь уже на помощь, как вдруг почувствовал, что мою ногу кто-то… грыз! Тут же я услышал тоненький возмущённый голосок: - Что за безобразие, ав-ав-ав, подставлять порядочной собаке железные ноги!!! Ко мне подошла весьма странная компания – высокая светловолосая девочка, одетая явно не по-Жевунски, живое соломенное пугало в наряде Жевуна и какой-то маленький чёрный зверёк, размером побольше кота. Это было настоящее чудо – после целого года одиночества и беспомощности меня нашли! - Что это за лесное пугало и для чего его сюда поставили? – недоумевающим тоном спросил соломенный Жевун. - Простите, это не вы здесь стонали? – нежным голоском спросила у меня высокая девочка. - Да, я! – ответил я девочке. – Целый год я простоял здесь, и мне никто не приходил помочь… - Что я могу сделать, чтобы помочь Вам? – спросила девочка своим нежным голоском, так похожим на голос моей сестрички Нелли. - Я попал под дождь, заржавел и не могу двигаться! – сказал я, растроганный такой заботой обо мне. – Там, в хижине неподалёку, где-то лежит маслёнка… Если меня смазать маслом, я снова смогу двигаться! Тут же девочка с чёрным зверьком убежали, и я остался наедине с соломенным чучелом, которое начало задавать мне различные вопросы. Соломенный человек напоминал маленького ребёнка – его тоже интересовало буквально всё. Мы даже чуть было не поругались с чучелом – настолько оно было неуёмным в своих расспросах. Наконец, девочка и зверёк вернулись с маслёнкой. Я попросил свою маленькую спасительницу смазать мне шею и руки. Девочка и помогавший ей соломенный человек быстро исполнили мою просьбу. Наконец-то я смог пошевелить головой и руками, наконец-то я был спасён! Я тут же выпустил из рук топор и, чтобы не утруждать девочку и её друзей, смазал себе ноги. Закончив со смазыванием ног, я рассыпался в благодарностях перед своими спасителями – девочкой, пугалом и чёрным зверьком. Ведь если бы эта странная компания не нашла меня, я бы так и простоял здесь, пока не превратился бы в ржавую труху! Я поинтересовался тем, кто они такие – чтобы отблагодарить каждого из них лично! Оказалось, милую девочку, спасшую меня, звали Элли, соломенное чучело носило имя Страшила, а кличка чёрного зверька – Тото! Элли… Это звучало почти как «Нелли», да и внешне эта девочка, если не считать высокого (со взрослого мужчину) роста, чем-то отдалённо напоминала мою сестричку… Но как они меня нашли? Что это – чьё-то доброе волшебство, судьба или же случайное стечение обстоятельств? Я поинтересовался у Элли, как оказалась она со своими друзьями в этом лесу. - Мы идём в Изумрудный Город, к Великому Гудвину! – ответила за всех Элли. – Мы хотим, чтобы он исполнил наши желания… Я мечтаю вернуться домой, к маме с папой. - Я хочу получить от Гудвина мозги! – перебил Страшила. - Я – самый верный друг Элли и должен всегда её защищать, ав-ав! – ответил забавный чёрный зверёк Тото. Они идут к Гудвину, который исполняет все желания! Да, сегодня случилось поистине настоящее чудо! Наверняка этот мудрый и могущественный Гудвин придумает способ, как дать мне то, о чём я всё это время мечтал – сердце! Я тогда снова смогу чувствовать, любить, переживать так, как я это делал, будучи обычным человеком! И тогда я смогу разыскать свою Карси, вернуться к ней, попросить прощения и жениться на ней! И я попросил у Элли и её друзей разрешения пойти с ними к Гудвину. Сверх всех мои ожиданий, мои спасители приняли меня в свою компанию – случилось ещё одно чудо! Элли наполнила маслом мою маслёнку, я сделал соломенному Страшиле тросточку из дерева для опоры – и мы, окрылённые каждый своей мечтой, пошли в Изумрудный Город, к Великому и Ужасному Гудвину… Много разных трудностей пришлось преодолеть нам на пути, много пришлось пережить приключений! Но эти трудности только сильнее сплотили нас – ведь всё, что с нами случалось, мы отныне переживали вместе! Вскоре у нас появился ещё один спутник – Трусливый Лев, желавший получить от Гудвина смелость… Тяжело досталось каждому из нас исполнение желаний. Ведь Гудвин согласился исполнить все наши желания только после того, как мы пройдём ряд испытаний. Поставленные Гудвином условия казались невыполнимыми, но всё же нам удалось их выполнить! Как же я радовался, получив от Гудвина новенькое сердце из алого шёлка! Я сразу же, как только Гудвин вставил мне сердце, почувствовал, что меня переполняют любовь и нежность! Новое моё сердце оказалось ничуть не хуже прежнего – оно билось, чувствовало, сжималось и трепетало! Пусть говорят некоторые, что Гудвин был редчайшим обманщиком, плутом и мошенником – я с ними не согласен! Кто, если не Гудвин, дал мне сердце?! А больше всех я был благодарен девочке Элли и её друзьям. Если бы не они, я бы так и сгинул в лесу от сырости и ржавчины! Получив от Гудвина сердце и дождавшись того, пока исполнятся все желания мои друзей, я водрузил на плечо топор и отправился в Фиолетовую Страну. Там меня ждали Мигуны, упросившие меня быть своим правителем после гибели злой Бастинды. Я мечтал о том, что разыщу наконец свою Карси, и мы вместе с ней поселимся в Фиолетовом Дворце и заживём счастливо!.. Увы, первые мои попытки разыскать Карси ничего не дали! Я был очень этим опечален… Какой же я был тогда глупец, когда покинул свою Карси и ушёл в лес! Что, если Карси уже… Но об этом я и думать не хотел, да и моё новое сердце подсказывало обратное. И я продолжал жить, не теряя надежды на встречу!.. А чтобы меня не мучили уколы совести и размышления, я занимал свободное время работой – помогал Мигунам мостить дороги, строить дома, прокладывать трубы и копать каналы… После победы над армией Урфина Джюса, захватившей почти всю Волшебную Страну (если бы не Элли и её друзья, вряд ли была бы возможна эта победа!), я снова попытался узнать что-нибудь о своей Карси. На сей раз я получил ответ… Через некоторое время после нашего расставания тётка всё-таки выдала изнемогшую от горя Карси замуж за того самого богатея! И теперь моя Карси жила в другой деревне, под другой фамилией и, по слухам, была страшно несчастлива! Это известие меня очень расстроило… В том, что жизнь Карси сложилась именно так, была целиком и полностью моя вина! Если бы я, глупец, не ушёл тогда в лес – мы были бы счастливы!.. Я печалился до слёз. Мои добросердечные подданные-Мигуны, видя мою печаль, старались всячески отвлечь и развлечь меня – занимали работой, устраивали прогулки по стране, приводили ко мне певцов и артистов для развлечения. А в моём шёлковом сердце чёрным клубочком всё равно сидела горечь и печаль о нас с Карси… И печаль эта стала мне невмоготу… настолько, что я решил выговориться! Пусть мои слова будут в пустоту и не получат никакого ответа – но я надеюсь хотя бы облегчить себе душу и сердце… Сердце, которое по-прежнему любит!
КАК ВЕРНУЛИСЬ К ЖИЗНИ СТРАШИЛА И ЖЕЛЕЗНЫЙ ДРОВОСЕК
Трусливый Лев страшно обрадовался, услышав о неожиданной гибели Бастинды. Элли открыла клетку, и он с наслаждением пробежался по двору, разминая лапы.
Тотошка явился на кухню, чтобы своими глазами посмотреть на останки страшной Бастинды.
– Ха-ха-ха! – восхитился Тотошка, увидев в углу свёрток грязного платья. – Оказывается, Бастинда была не крепче тех снежных баб, каких у нас мальчишки лепят зимой в Канзасе. И как жаль, что ты, Элли, не догадалась об этом раньше.
– И хорошо, что я не догадалась, – возразила Элли. – А то вряд ли у меня хватило бы духу облить волшебницу, если бы я знала, что ей от этого приключится смерть…
– Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, – весело согласился Тотошка. – Важно то, что мы вернёмся в Изумрудный город с победой!
Возле Фиолетового дворца собралось множество мигунов из окрестностей, и Элли объявила им, что отныне они свободны. Радость народа была неописуема. Мигуны приплясывали, щёлкали пальцами и так усердно подмигивали друг другу, что к вечеру у них заслезились глаза и они уже ничего не видели вокруг себя!
Освободившись от рабства, Элли и Лев прежде всего подумали о Страшиле и Железном Дровосеке: надо было позаботится о спасении верных друзей.
Несколько десятков расторопных мигунов немедленно отправились на розыски под предводительством Элли и Льва. Тотошка не остался во дворце – он важно восседал на спине своего большого четвероногого друга. Они шли, пока не добрались до места битвы с летучими обезьянами, и там начали поиски. Железного Дровосека вытащили из ущелья вместе с его топором. Узелок с платьем и голову Страшилы, полинявшую и занесённую пылью, нашли на верхушке горы. Элли не могла удержаться от слёз при виде жалких останков своих верных друзей.
Экспедиция вернулась во дворец, и мигуны принялись за дело. Костюм Страшилы был вымыт, зашит, почищен, набит свежей соломой, и – вот пожалуйте! – перед Элли стоял её милый Страшила. Но он не мог ни говорить, ни видеть, потому что краска на его лице выгорела от солнца и у него не было ни глаз, ни рта.
Мигуны принесли кисточку и краски, и Элли начала подрисовывать Страшиле глаза и рот. Как только начал появляться первый глаз, он тотчас весело подмигнул девочке.
– Потерпи, дружок! – ласково сказала Элли. – А то останешься с косыми глазами…
Но Страшила просто не в силах был терпеть. Ещё рот его не был окончен, а он уже заболтал.
– Пршт… фршт… стрш… прыбры… хрыбры… Я Страшила, храбрый, ловкий… Ах, какая радость! Я снова-снова с Элли!
Весёлый Страшила обнимал своими мягкими руками Элли, Льва и Тотошку…
Элли спросила мигунов, нет ли среди них искусных кузнецов. Оказалось, что страна исстари славилась замечательными часовыми мастерами, ювелирами, механиками. Узнав, что дело идёт о восстановлении железного человека, товарища Элли, мигуны уверили её, что каждый из них готов сделать всё для феи спасительной воды – так они прозвали девочку.
Восстановить Железного Дровосека оказалось не так просто, как Страшилу. Искуснейшие мастера страны три дня и четыре ночи работали над исковерканным сложным механизмом. Они стучали молотками, пилили напильниками, склёпывали, паяли, полировали…
И вот настал счастливый момент, когда Железный Дровосек стоял перед Элли. Он был совсем как новенький, если не считать нескольких заплаток, наложенных там, где железо пробилось о скалы насквозь. Но Дровосек не обращал внимания на заплатки. После починки он стал ещё красивее. Мигуны отшлифовали его, и он так блестел, что на него было больно глядеть. Они починили и его топор и вместо сломанного деревянного топорища сделали золотое. Мигуны вообще любили всё блестящее. Потом за Железным Дровосеком ходили толпы ребятишек и взрослых, и мигая, таращили на него глаза.
Слёзы радости полились из глаз Железного Дровосека, когда он вновь увидел друзей. Страшила и Элли вытирали ему слёзы лиловым полотенцем, боясь, как бы не заржавели его челюсти. Элли плакала от радости и даже трусливый Лев прослезился. Он так часто вытирал глаза хвостом, что кисточка на конце его промокла; Льву пришлось бежать на задний двор и сушить хвост на солнышке.
По случаю всех этих радостных событий во дворце был устроен весёлый пир. Элли и её друзья сидели на почётных местах и за их здоровье было выпито множество бокалов лимонада и фруктового кваса.
Один из пирующих предложил, чтобы отныне в честь феи спасительной воды каждый мигун умывался пять раз в день. После долгих споров согласились, что трех раз будет достаточно.
Друзья провели ещё несколько весёлых дней в Фиолетовом дворце среди мигунов и начали собираться в обратный путь.
– Надо идти к Гудвину: он должен выполнить свои обещания! – сказала Элли.
– О, наконец то я получу мои мозги! – крикнул Страшила.
– А я сердце! – молвил Железный Дровосек.
– А я смелость! – рявкнул трусливый Лев.
– А я вернусь к маме и папе в Канзас! – сказала Элли и захлопала в ладоши.
– И там я проучу этого хвастунишку Гектора, – добавил Тотошка.
Утром они собрали мигунов и сердечно распрощались с ними.
Из толпы вышли три седобородых старика, обратились к Железному Дровосеку и почтительно попросили стать его правителем их страны. Мигунам страшно нравился ослепительно блестевший Дровосек, его стройная осанка, когда он величественно шёл с золотым топором на плече.
– Оставайтесь с нами! – просили его мигуны. – Мы так беспомощны и робки. Нам нужен государь, который мог бы защитить нас от врагов. Вдруг на нас нападёт какая-нибудь злая волшебница и снова поработит нас! Мы очень просим вас!
При одной мысли о злой волшебнице мигуны взвыли от ужаса.
– Нет больше злых волшебниц в стране Гудвина! – с гордостью возразил Страшила. – Мы с Элли истребили их всех!
Мигуны вытерли слёзы и продолжали:
– Подумайте и о том, как удобен такой правитель: он не ест, не пьёт и, значит, не будет обременять нас налогами. И если он пострадает в битве с врагами, мы сможем починить его: у нас уже есть опыт.
Железный Дровосек был польщён.
– Сейчас я не могу расстаться с Элли, – сказал он. – И мне нужно получить в Изумрудном городе сердце. Но потом… Я подумаю и, может быть, вернусь к вам.
Мигуны обрадовались и весёлыми криками «ура» проводили путников.
Вся компания получила богатые подарки. Элли поднесли браслет с алмазами. Железному Дровосеку сделали красивую золотую маслёнку, отделанную драгоценными камнями. Страшиле, зная, что он не твёрд на ногах, мигуны подарили великолепную трость с набалдашником из слоновой кости, а к шляпе его подвесили серебряные колокольчики чудесного тона. Страшила чрезвычайно возгордился подарками. При ходьбе он далеко откидывал руку с тростью и тряс головой, чтобы вдоволь насладится чудесным перезвоном бубенчиков. Впрочем, ему это скоро надоело, и он стал себя вести по-прежнему просто.
Лев и Тотошка получили чудесные золотые ошейники. Льву ошейник сначала не понравился, но кто-то из мигунов сказал ему, что все цари носят золотые ошейники, и тогда Лев примирился с этим неприятным украшением.
– Когда я получу смелость, – сказал Лев. – Я стану царём зверей, значит, мне надо заранее привыкать к этой противной штуке…
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД
Фиолетовый город мигунов остался позади. Путники шли на запад. Элли была в золотой шапке. Девочка случайно нашла шапку в комнате Бастинды. Она не знала её волшебной силы, но шапка понравилась девочке и Элли надела её.
Они шли весело и надеялись в два-три дня добраться до Изумрудного города. Но в горах, где они сражались с летучими обезьянами, путники заблудились: сбившись с пути они пошли в другую сторону.
Дни проходили за днями, а башни Изумрудного города не показывались на горизонте.
Провизия была на исходе и Элли с беспокойством думала о будущем.
Однажды, когда путники отдыхали, девочка внезапно вспомнила о свистке, подаренной ей королевой мышью.
– Что если я свистну?
Элли поднесла свисток к губам. В траве послышался шорох и на поляну выбежала королева полевых мышей.
– Добро пожаловать! – радостно крикнули путники, а Дровосек схватил неугомонного Тотошку за ошейник.
– Что вам угодно, друзья мои? – спросила королева Рамина своим тоненьким голоском.
– Мы возвращаемся в Изумрудный город из страны мигунов и заблудились. – сказала Элли. – Помогите нам найти дорогу!
– Вы идёте в обратную сторону, – сказала мышь. – Скоро перед вами откроется горная цепь, окружающая страну Гудвина. И отсюда до Изумрудного города много-много дней пути.
Элли опечалилась.
– А мы думали, что скоро увидим Изумрудный город.
– О чём может печалится человек, у которого на голове золотая шапка? – с удивлением спросила королева-мышь. Она хоть и была мала ростом, но принадлежала к семейству фей и знала употребление всякий волшебных вещей. – Вызовите летучих обезьян и они перенесут вас куда нужно.
Услышав о летучих обезьянах, Железный Дровосек затрясся, а Страшила съёжился от ужаса. Трусливый Лев замахал косматой гривой:
– Опять летучие обезьяны? Благодарю покорно! Я с ними достаточно знаком, и по мне – эти твари хуже саблезубых тигров!
Рамина рассмеялась:
– Обезьяны послушно служат владетелю золотой шапки. Посмотрите на подкладку: там написано, что нужно делать.
Элли заглянула внутрь.
– Мы спасены, друзья мои! – весело вскричала она.
– Я удаляюсь, – с достоинством сказала королева-мышь. – Наш род не в ладу с родом летучих обезьян. До свиданья!
– До свиданья! Спасибо! – прокричали путники и Рамина исчезла.
Элли начала говорить волшебные слова, написанные на подкладке:
– Бамбара, чуфара, лорики, ерики…
– Бамбара, чуфара? – с удивлением переспросил Страшила.
– Ах, пожалуйста, не мешай, – попросила Элли и продолжала: пикапу, трикапу, скорики, морики…
– Скорики, морики… – прошептал Страшила.
– Явитесь передо мной, летучие обезьяны! – громко закончила Элли и в воздухе зашумела стая летучих обезьян.
Путники невольно пригнули головы к земле, вспоминая прошлую встречу с обезьянами. Но стая тихонько опустилась, и предводитель почтительно поклонился Элли.
– Что прикажете, владетельница золотой шапки?
– Отвезите нас в Изумрудный город!
– Будет исполнено!
Один миг и путники очутились высоко в воздухе. Элли несли предводитель летучих обезьян и его жена; Страшила и Железный Дровосек сидели верхом; Льва подняли несколько сильных обезьян; молоденькая обезьянка тащила Тотошку, а пёсик лаял на неё и старался укусить. Сначала путникам было страшно, но скоро они успокоились, видя, как свободно чувствуют себя обезьяны в воздухе.
– Почему вы повинуетесь владетелю золотой шапки? – спросила Элли.
Предводитель летучих обезьян рассказал Элли историю, как много веков назад племя летучих обезьян обидело могущественную фею. В наказание фея сделала волшебную шапку. Летучие обезьяны должны были выполнить три желания владетеля шапки и после этого он не имеет над ними власти. Но если шапка переходит к другому, этот может снова приказывать обезьянему племени. Первой владетельницей золотой шапки была фея, которая её сделала. Потом шапка много раз переходила из рук в руки, пока не попала к злой Бастинде, а от неё к Элли.
Через час показались башни Изумрудного города и обезьяны бережно опустили Элли и её спутников у самых ворот, на дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом.
Стая взвилась в воздух и с шумом скрылась.
Элли позвонила. Вышел Фарамант и страшно удивился:
– Вы вернулись!?
– Как видите! – с достоинством сказал Страшила.
– Но ведь вы отправились к злой волшебнице Фиолетовой страны?
– Мы были у неё, – ответил Страшила и важно стукнул тростью по земле. – Правда, нельзя похвастать, что мы там весело провели время.
– И вы ушли из Фиолетовой страны без разрешения злой Бастинды? – допытывался удивлённый привратник.
– А мы не спрашивали у неё разрешения! – продолжал Страшила. – Вы знаете, она ведь растаяла!
– Как? Растаяла? Прекрасное, восхитительное известие! Но кто же её растопил?
– Элли, конечно! – важно сказал Лев.
Страж ворот низко поклонился Элли, повёл путников в свою комнату и вновь надел на них уже знакомые им очки. И снова всё волшебно преобразилось вокруг, всё засияло мягким зелёным светом…