Жан Виктор Моро: непобедимый и проигравший. Обучение юридическим наукам

Виктор Второй К 2010 году всем было понятно, что Виктор Ющенко как политик потерпел полный крах, а потому не будет избран на второй президентский срок. Поэтому борьба за первое место в стране шла между Юлией Тимошенко и Виктором Януковичем. За каждым из этих политиков стояли

Синайский Виктор Михайлович Родился я в Воронеже, в семье врача. В 1938 году окончил школу и поехал в Москву поступать в МВТУ им. Баумана. Поступил и проучился в нем до осени 1939-го, пока не был издан новый закон об отсрочке, по которому студентов призвали в армию.Вместе со

Виктор Владимирович Шишляков Он был нацелен на созидание. Когда в его руки попадал новый прибор, он его внимательно рассматривал, переворачивал, нажимал на все возможные тумблеры и кнопки, вертел ручки, сосредоточенно изучал индикатор прибора. После пересмотра аннотации

В конце XVIII века вследствие Великой французской революции наметился прилив в Россию представителей Франции. Большинство из этих вынужденных эмигрантов оставались на русской службе и при императоре Александре I. Естественно, что им пришлось сражаться со своими соотечественниками во время войн России с Наполеоном. Подобная судьба выпала на долю видного французского полководца генерала Моро, имя которого в России ныне, увы, забыто...

Битва титанов

Жан-Виктор Моро впервые проявил себя как талантливый военачальник в 1793 году: во главе республиканской французской армии молодой генерал взял штурмом несколько голландских крепостей. Но широкую известность он приобрел только через пять лет, когда при Нови столкнулся с русско-австрийской армией, бывшей тогда под началом знаменитого Суворова. В первые минуты битвы французы потеряли главнокомандующего генерала Жубера, и Моро занял его место. В этом ожесточенном сражении он едва не погиб: под ним были убиты три лошади, а его самого ранили в плечо.

Сражение при Нови было одним из самых продолжительных и наиболее кровопролитным из полевых сражений Суворова; по количеству убитых оно уступало только штурму Измаила. Неудивительно, что Моро не смог выдержать победоносного суворовского натиска: он отступил, уводя остатки своей разгромленной армии к Генуе.

Для самого Моро битва при Нови стала единственным сражением, в котором он противостоял русским. Впоследствии генерал часто вспоминал об этом бое и вообще любил говорить о Суворове, хотя относился к его военной тактике весьма критично. Со своей стороны, Суворов, уважая Моро, называл его «генералом славных ретирад (отступлений. - А. Е.)». «Он меня, седого старика, понимает, - говорил Суворов о своем противнике, - но я понимаю его еще больше. Горжусь, впрочем, что имел дело со славным человеком».

Когда Моро вернулся в Париж из Италии, Францию трясло: Наполеон только что произвел переворот и стал первым консулом республики. Сначала Моро верно служил Бонапарту, возглавив его Рейнскую армию и разбив австрийцев при Гогенлиндене. Это был настоящий триумф полководца: по возвращении в Париж Наполеон вручил победителю пару пистолетов, украшенных драгоценными камнями. Однако вскоре отношения Моро и Бонапарта разладились; в итоге Моро оказался замешан в заговоре против Наполеона, попал в тюрьму и после суда был с позором выслан за пределы родины.

В Соединенных Штатах Моро встретил горячее сочувствие тех, кто не любил Наполеона. Сам же опальный полководец поселился в 30 милях от Филадельфии в местечке Морисвиль. Здесь он стал обычным гражданином, любимыми занятиями которого были охота, чтение и прием гостей.

В то время когда Моро, забытый не только в Европе, но и во Франции, мирно жил в Новом Свете, его давний обидчик - Наполеон - шел от победы к победе. Успех и слава Бонапарта раздражали Моро. И, наконец, потеряв всякую надежду на то, что Франция сама сумеет спасти себя от Бонапарта, генерал принял предложение Александра I поступить на русскую службу. Дело в том, что русское правительство после смерти Кутузова находилось в поисках достойной кандидатуры, которая смогла бы встать во главе союзных армий в заграничном походе против Бонапарта. И кандидатура генерала Моро подходила на это место как нельзя лучше.

Перед самым отъездом из Америки Моро узнал, что в России остается большое количество пленных французов. Генерал незамедлительно написал русскому посланнику в США Дашкову, что готов возглавить бывших солдат Наполеона и повести их на Париж (!). Моро ручался, что в этом случае Бонапарту «придется плохо»...

Ядро Наполеона

В июле 1813 года североамериканский парусник «Ганнибал» доставил Моро к берегам Европы. Это было довольно рискованное предприятие, если учесть, что агенты Бонапарта зорко следили за генералом в Америке и имели секретный приказ в случае попытки Моро вернуться в Европу «задержать его силою на пути в открытом море».

Встреча русского императора и бывшего наполеоновского генерала состоялась в Праге - главной квартире союзных войск. Она продолжалась около двух часов, и Моро был очень тронут вниманием, оказанным ему могущественным монархом.

На следующий день Александр I отправился к месту военных действий: с ним был и Моро, который с этого времени оставался при русском императоре безотлучно. Через десять дней после отъезда из Праги Моро уже участвовал в битве под Дрезденом.

Проливной дождь застилал поле боя, а ветер хлестал в лицо русским солдатам. Моро находился в свите Александра близ батареи, устроившей дуэль с французскими орудиями напротив. Завязалась нешуточная перестрелка... Видя, что несколько ядер упали вблизи русского императора, Моро попросил его отъехать в более безопасное место... В этот момент одно из выпущенных с французской стороны ядер ударило в Моро. Оно оторвало ему правую ногу и, пробив насквозь лошадь, раздробило левую... Позднее говорили, что ядро было выпущено из орудия, наведенного самим Наполеоном. При этом сведущие люди добавляли некоторые подробности: Бонапарт следил за передвижением императорского кортежа и, различив в нем своего заклятого врага - Моро, отошедшего от монаршей свиты, воспользовался этим моментом и, как отличный артиллерист, сделал роковой выстрел.

30 августа Моро в безнадежном состоянии был доставлен в город Лаун. За несколько минут до кончины он продиктовал свое последнее в жизни письмо. Оно было адресовано русскому монарху, под флагом которого Моро успел прослужить всего месяц: «Государь, - обращался Моро к Александру I. - Я схожу в могилу с теми же чувствами почтения, удивления и преданности, какие почувствовал к вашему величеству в первую минуту нашего свидания». После того как письмо было продиктовано, силы оставили Моро; он скончался.

Получив предсмертное послание генерала, Александр написал собственноручное письмо жене героя, где отметил, что потерял соратника и друга. Император заверил мадам Моро, что, если она захочет навсегда остаться в России, то он употребит все силы, чтобы она ни в чем не нуждалась. «Дружба, которую я питал к вашему супругу, продолжается за пределами земной его жизни, - писал Александр, - и я не имею другого способа заявить ее, как только сделав что-нибудь для благоденствия вашего семейства».

Вместе с письмом император послал вдове полмиллиона рублей и, кроме того, назначил ей пожизненную пенсию - 30 тысяч рублей ежегодно. Чтобы в памяти потомков осталось место гибели генерала Моро, Александр I приказал установить под Дрезденом памятник в виде гранитного обелиска с античным шлемом и лавровым венком и мечом наверху. На памятнике была выбита надпись, сообщающая, что Моро геройски пал на этом месте вблизи русского императора...

Письмо в министерство

Тело героя доставили в Петербург и с воинским почестями захоронили в католической церкви Св. Екатерины на Невском проспекте. В этот день публика заполонила центр Петербурга; все прилегающие к собору улицы были забиты каретами и колясками - так много людей пришли проститься со знаменитым генералом. На похоронах присутствовал и консул США в Петербурге Дж. Адамс.

Отчего же Моро был так в свое время популярен в России? Этим вопросом задавался более ста лет назад писатель Е. Карнович, справедливо полагавший, что хотя генерал так и не стал великим полководцем, но его многолетнее противостояние Наполеону, жизнь в изгнании и смерть вблизи русского императора окружили его героическим ореолом. Правда, к концу XIX века многое изменилось...

«Прах Наполеона, чтимый французами всех политических партий, - отмечал Карнович, - лежит в Париже в великолепной усыпальнице. Память же о Моро совершенно исчезла, да и едва ли кто и знает теперь его полузабытую могилу». Писатель упоминал, что Моро был похоронен с правой стороны от главного входа недалеко от «большого алтаря». В 1870-е годы на могильной плите генерала уже с трудом читалось имя Моро...

О великом соотечественнике французы вспомнили не скоро и не в самое подходящее время - в эпоху Никиты Хрущева... В 1954 году в Министерство иностранных дел СССР пришел запрос от французского историка Жозефа Ванизеля: «Действительно ли Моро покоится в Ленинграде?». Ванизель привел версию, бытовавшую во Франции, что якобы вдова генерала со временем перевезла прах Моро на его родину. Удивительно, но советские чиновники не только ответили на письмо западного историка, но даже предложили иностранному отделу Академии наук СССР «установить современное состояние гробницы, приписываемой захоронению Моро».

В 1954 году в связи с запросом французской стороны была создана специальная комиссия, которая вскрыла склеп и обнаружила остатки деревянного гроба с бронзовыми украшениями на крышке и следами бархатной обивки. Рядом на земле лежали две овальные латунные таблички, со временем отвалившиеся от гроба. На одной из них был выгравирован медальон с изображением рыцарского шлема и монограммой «М». Французская надпись на табличке гласила: «Генерал Моро родился 30 июля 1763 г., умер 22 августа 1813 г. в возрасте 50 лет и 23 дней».

Таким образом, была опровергнута версия, что прах Моро покинул пределы России. К сожалению, костел Святой Екатерины, использовавшийся десятилетиями как склад, в 1984 году был опустошен страшным пожаром: в огне сгорели остатки интерьеров, статуй, резные алтари превратились в горку щебня, а мраморная облицовка храма осыпалась до кирпича... Это пепелище отчасти напоминало московский пожар 1812 года или, скорее, следы артиллерийской дуэли под Дрезденом - той самой, во время которой пал генерал Моро.

Увы, костел и сейчас не в полной мере оправился от того бедствия, хотя службы здесь уже ведутся. Восстановление могильной плиты Моро пока не планируется - нет средств. Однако при входе в костел установлена мраморная доска, на которой упоминается имя легендарного генерала и даты его жизни и смерти.

В начале января 2009 года вышла в свет ограниченным тиражом новая книга Алексея Зотова «Забытый Моро», посвященная трудной судьбе французского генерала, друга царя Александра I - Жана-Виктора Моро (1763-1813) и главного соперника Наполеона. Книга с трудом уместилась на 1 000 стр. текста, сопровождаемого 700 иллюстрациями, картами, схемами и факсимиле ранее никогда не публиковавшихся документов, 7 письмами Моро и 1 запиской Наполеона. В этом фундаментальном биографическом исследовании,есть главы, посвященные знаменитому русскому полководцу А.В. Суворову, Павлу I и Гатчине, а также дипломатическим маневрам Александра I и его кабинета с целью заполучить Моро в качестве главнокомандующего коалиционными силами в борьбе против Наполеона. Публикуем выдержки из главы "Моро и Суворов".

В марте 1799 года Вторая коалиция выставила против Франции 320 000 человек, 80 000 из которых, составляли войска Суворова и Римского-Корсакова. Директория могла противопоставить этим силам примерно половину, а именно 170 000 солдат, плотность фронта существенно уменьшилась, и французы постепенно начали сдавать свои позиции.

Англо-русский экспедиционный корпус высадился в Голландии и Брюн был не в состоянии сдерживать численно превосходящего противника. Кампания, которую вел Журдан, была еще более катастрофической, чем в 1796 году. Вновь потерпев поражение от эрцгерцога Карла при Штокахе 24 марта 1799 года, он был вынужден отступить, сократив линию фронта до 100 км - от Остраха до Рейна, который только что был форсирован австрийцами, угрожавшими вторжением в Эльзас.

Под давлением австро-русских войск Готца и Римского-Корсакова Массена отступал от Фельдкирха на рубеж р. Лиммат и достиг Цюриха, который решил оборонять при поддержке генерала Лекурба, который к этому времени уже славился как крупный военный специалист по ведению боевых действий в горной местности. По мнению французских историков именно ему в итоге, будет принадлежать честь разбить армию “старого скифа” - Суворова, как в шутку называл его Лекурб.

Генерала Шерера в Италии также ожидала череда поражений. Казалось, что Баррас, зная о неспособности Шерера, как полководца, согласился на его назначение в угоду Бонапарту, однако, на всякий случай, приставил к нему Моро в качестве генерал-инспектора пехоты. Это позволяло Баррасу в случае необходимости иметь возможность оперативно передать командование в руки Моро, и, тем самым, минимизировать негативные последствия, связанные с возможным поражением Шерера. Такой момент не заставил себя долго ждать. Как только началось отступление, Шерер, трясясь от страха ответственности за неминуемое поражение, попросил Моро принять на себя командование корпусом, состоявшего из двух дивизий (что могло быть сделано только с молчаливого согласия всех директоров). Тем не менее, Шерер продолжал оставаться главнокомандующим и, несмотря на мнение Моро, решил принять сражение на реке Адидже против войск Края. Этот опытный австрийский генерал нанес свой удар под Маньяно, неподалеку от Вероны, 6 апреля 1799 года. Правое крыло армии Шерера было разбито, но левое во главе с Моро продолжало держаться. Вот как вспоминал об этом сам Моро: “Я был на марше с отрядом, которым мне поручили командовать. Вдруг я услышал канонаду. Я мог продолжать движение в соответствии с приказом командующего, с которым у меня прервалась связь из-за этой внезапной атаки противника. Однако опыт подсказывал мне, что армия находится в опасности”. Тогда Моро принял решение развернуть свой корпус на 90 градусов и идти на “гром пушек”. “Я с успехом сражался до самого вечера. Мною были взяты несколько тысяч пленных и много орудий. К ночи враг был разбит и отступил в полном расстройстве”. Как всегда, следуя своей врожденной скромности, свойственной многим Водолеям, Моро ничего не говорит о том, что он спас армию Шерера от полного разгрома и позволил ему отступить в порядке к крепости Мантуя и перегруппироваться. Только восемь дней спустя австрийцы вновь смогли выйти на рубеж реки Минчо. Однако этот рубеж, равно, как и фронт по реке Ольо французы были не в состоянии удерживать более в связи с подходом русских во главе с Суворовым, что удвоило силы австрийцев.

Франсуа Бушо Жан-Виктор Моро (1763-1813)

Но Моро не колебался. В сражении при Кассано (28 апреля 1799 года), в котором даже он не смог противостоять 70 000 австро-русским войскам под командованием Суворова, Моро, прежде всего, начал с перегруппировки отдельных частей армии, представлявшей собой четыре разрозненных отряда, которые Директория через Шерера “подарила” ему в последний момент перед битвой, оказав тем самым Моро медвежью услугу. Генерал направил срочный приказ Макдональду в Неаполитанскую армию, поставив ему задачу прибыть к нему в Тортону, а сам с имевшимися под рукой силами и средствами двинулся навстречу врагу. С этой испытанной в боях армией он путем неимоверных усилий проложил себе дорогу сквозь Апеннины, собрав по пути корпус из 18 000 человек, и в целости и сохранности привел его в Геную. Итак, одна армия была спасена, но Моро предстояло спасти еще и другую.

Из Генуи генерал двинулся на Тортону, где не оказалось Неаполитанской армии. Она была всего в 80 км от города, когда путь ей перерезал все тот же “старый скиф” Суворов. В кровавом сражении на реке Требии, которое продолжалось три дня, русский генералиссимус на голову разбил армию Макдональда. Это произошло 17 - 19 июня 1799 года.

Макдональд начал движение на соединение с Моро 8 мая 1799 года. Весь путь от Неаполя до Тортоны занимал 40 дней, что в среднем составляло по 15 км в день, причем ему предписывалось двигаться форсированным маршем! Однако путь Макдональда пролегал через местность, охваченную народным восстанием против французских завоевателей. Эта партизанская война была прообразом народной войны в Испании в 1808 году.

Шампьоне, генерал кристальной честности, редко встречавшейся среди генералитета того времени, и завоевавший эту часть Италии в январе 1799 года, был вдруг отозван Директорией за то, что выдал ее гражданских комиссаров, среди которых был небезызвестный Фаипуль, занимавшийся мародерством, как сейчас бы сказали, в особо крупных размерах. Шампьоне заменили Макдональдом, человеком более сдержанным в подобных вопросах, услужливость которого по отношению к гражданским комиссарам была хорошо известна в Риме. Однако, никакого форсированного марша не получилось, так как вместе с армией Макдональда шел обоз, нагруженный золотом, “экспроприированным” у местного населения и которое сопровождал Фаипуль. Одновременно с предметами искусства, оцениваемыми в 800 000 франков, господин Фаипуль имел собственный фургон, нагруженный коваными сундуками, в которых находились 75 000 луидоров (так, по крайней мере, свидетельствует Тьебо, в то время полковник Неаполитанской армии). Эта добыча, следовавшая под охраной армии, делала ее уязвимой для нападения разъяренных банд крестьян и ремесленников, фанатично настроенных местными священниками. Отдельные солдаты, стоило им чуть удалиться в сторону от основной колонны, тут же становились жертвами герильясов. В лучшем случае им заживо перерезали глотки. Были случаи, когда армия входила в деревню, где воздух был наполнен запахом настоящего крематория: это партизаны жгли солдат из французского авангарда. С армией воинов, а не конвоиров награбленного, Макдональд мог бы быть в Тортоне уже к концу мая 1799 года. Это дало бы возможность Моро немедленно перейти в контрнаступление. Однако Макдональд прибыл лишь к концу июня, когда Моро разбил австрийцев в районе Генуэзской Ривьеры, попытавшихся преградить ему путь на соединение с Макдональдом. Встреча двух армий, разбитых каждая по-отдельности, не вызвала особого энтузиазма у Моро, ибо вся тяжесть ответственности за опоздание лежала на двух мародерах - Фаипуле и Макдональде. Тем не менее, это двойное поражение только увеличило славу Моро. В глазах военных специалистов отступление, которое Моро проводил вместо Шерера, было эффектнее, чем аналогичное - в 1796 году в Баварии. Тогда Моро стоял во главе непобедимой армии - лучшей армии республики, численностью 70 000 человек. Здесь же ему досталась разбитая армия и от неспособного командира. Но эта маленькая армия, ослабленная поражением и численно уступающая противнику, превосходила его самоотверженностью, силой духа и патриотизмом, примеров которого мало найдется в десятилетней истории войн Великой французской революции. Моро сделал все, на что были способны его гений, талант, опыт и любовь к простым солдатам, чтобы спасти от неминуемого разгрома и бегства французскую армию; и в полном порядке вывести ее из-под удара.

Позднее глупцы и завистники назовут Моро “отступающим генералом”. Это будут мадам Жюно, супруг которой герцог д’Абрантес, герой поражений при Вимейро и Синтре, и Бонапарт, в своих высказываниях на о. Святой Елены, который и сам часто дезертировал из собственной армии, как в Египте, так и в России и, по выражению А.Сореля, “оставляя ее гибель на совести других”.

Но для Моро было важно то, что он сохранил для Франции жизни 18 000 молодых людей, сынов республики, которую, увы, в тот период недостойно представлял Баррас, презиравший ее, и, который лишил Моро поста главнокомандующего после событий фрюктидора. Предназначение нашего героя состояло в том, чтобы служить идеальной республике и солдатам, которые умирали за нее, а не ее руководителям, которые в ней жили!

“Правительство направило мне на замену генерала Жубера, - вспоминал Моро, - и я должен был отправиться на Дунай. Однако события, связанные с битвой при Нови, заставили меня задержаться в Италии вплоть до вандемьера”. На самом деле Моро предстояло еще раз спасти Итальянскую армию, которую Баррас счел за благо у него отобрать, хотя она продолжала существовать только благодаря Моро. Позднее, на процессе Кадудаля, адвокат Моро, мэтр Бонне, подчеркнет этот акт республиканского самопожертвования, который недооценит природная скромность генерала: “Сейчас этого человека обвиняют в честолюбии (Бонне напишет эти строки в 1804 году в ходе процесса Моро - А.З.), а тогда, в термидоре VII года, он безропотно передал командование спасенной им армии генералу Жуберу, который был до слез тронут не только наведенном в ней идеальным порядком и дисциплиной, но и той благородной простотой, с которой этот скромный генерал передавал свой пост главнокомандующего, за что Жубер публично выказал искренние знаки уважения и признательности. Генерал Моро принял предложение своего преемника участвовать в предстоящем сражении, не имея при этом ни назначения, ни должности, а просто в качестве наблюдателя… Сражаясь в знаменитой и несчастной баталии при Нови, когда храбрый Жубер пал при первой же атаке, Моро бился как настоящий воин; под ним было убито три лошади, но он творил чудеса, чтобы отсрочить поражение, которое предвидел, и принял на себя по общей просьбе всех офицеров и солдат опасную честь возглавить разбитую армию, ощетинить ее штыками, вернуть ей уважение врагов, да так, чтобы они не смели преследовать ее более; вернуть ее под защиту укреплений Генуи и продолжать удерживать ключевые пункты Италии, а также подготовить успешную почву для генерала, который придет ему на смену. Наконец, передать армию по приказу Директории генералу Шампьоне, покинуть ее, вновь вернуться, передать командование с послушанием ребенка на прихоть тех, кто был его судьями, когда он был во главе преданной армии и, несмотря на все это, суметь противостоять вдвое превосходящему врагу, благодаря своим талантам и сыновней любви солдат, которые уважают его как своего спасителя и отца”.
Лучше и не скажешь.

Незадолго до описываемых событий Жубер женился на падчерице Семонвиля - того самого, который, по выражению Таллейрана, был хитрым “старым котом”, голосовавшим после первого отречения Наполеона, против предложения Александра I о реабилитации генерала Моро и предусмотрительно отправившего одного из своих зятьев, генерала де Монтолона (по утверждению Бена Вейдера - отравителя Наполеона на о. Св. Елены), в ссылку за Бонапартом, а другого - в ссылку за королем Людовиком XVIII в Гент.

Но медовый месяц Жубера был коротким. Через десять дней после свадьбы он отправляется на театр военных действий для того, чтобы принять командование Итальянской армией. Почти все историки, и мы вскоре в этом убедимся, сходятся во мнении, что Жубера на пост главнокомандующего выдвинул Сийес. На самом деле это утверждение спорно. Хид де Невиль в своих мемуарах пишет, что этим человеком был маркиз Шарль-Луи Уге де Семонвиль, а не Сийес. Жубер долго колебался, стоит ли ему брать на себя командование, чтобы противостоять грозному Суворову. Французскому генералу надлежало принять армию у Моро, которая находилась в процессе переформирования после поражений и численно все еще оставалась меньше, чем армия Суворова. В конце концов, Жубер согласился, но попросил Моро повременить с отъездом в Рейнскую армию (приказ о назначении Моро был подписан Директорией 17 мессидора VII года, т.е. 5 июля 1799 года). Жубер нуждался в советах Моро, он знал характер, честность и прямоту этого до мозга костей республиканского генерала, он также знал, что Моро хорошо зарекомендовал себя в ходе последней кампании в Италии и, как писал Пьер Лафрей, “отступление армии было проведено бесподобно с использованием всех имеющихся ресурсов, их комбинации, правильных диспозиций, верных решений, при хладнокровии и стойкости, достойных истинного гения”.

Жубер осознавал насущную необходимость иметь при себе гениального Моро, по крайней мере, при проведении первых боевых операций, которые позволили бы ему начать отвоевывать Италию, опираясь на Александрию. Однако, как расскажет Моро Бонапарту в ходе их первой встречи в ноябре 1799 года, Жубер потратил месяц на подготовку, тем самым, предоставив австрийцам и русским возможность существенно увеличить свои контингенты. Так, в своем рапорте Директории, опубликованном в Монитёре № 7, 1799, Моро пишет: “Много причин привели к потере сражения (речь идет о Нови - А.З.): прежде всего это численное превосходство сил противника - по пехоте на одну треть, - по кавалерии на три четверти”.

Сийес тревожно следил за первыми шагами генерала Жубера по ту сторону Альп. “Он не сводил глаз с этого сверкавшего на горизонте клинка, от которого могло придти спасение”, - писал Альберт Вандаль.

Как мы уже упоминали, назначенный в июле 1799 г. командующим вновь формируемой Рейнской армии, Моро был заменен Жубером в Италии, но последний, желая иметь при себе столь опытного советника, попросил Моро задержаться. Движимый патриотическими чувствами, Моро согласился. Этот патриотизм, как мы увидим ниже, сослужит ему плохую службу.

Жубер прибыл в Итальянскую армию 17-го термидора (4 августа 1799 г.). Он тотчас же двинул ее вперед, и в силу врожденной своей решительности и, сообразуясь с установленным планом. К тому же французские солдаты, изголодавшиеся в суровых апеннинских ущельях, надеялись вновь найти изобилие во всем на равнинах Ломбардии. Жубер знал, что Суворов близко, но надеялся, что осада Мантуи удержит вдали от него часть австрийских войск, действовавших совместно с русскими. Но Мантуя, как оказалось, сдалась уже пять дней тому назад, и австрийцы форсированным маршем спешили на помощь Суворову.

Первое столкновение произошло 26 термидора (13 августа); а на рассвете 28 термидора т.е. 15 августа, в день рождения Наполеона, перед французами открылась вся русская армия, развернувшаяся перед Нови. Жубер немедленно устремился в атаку на линию аванпостов. С обеих сторон уже началась перестрелка. С виноградников и из предместий, которыми была изрезана местность, раздавалась ружейная стрельба, еще слабая и редкая, Жубер несся вперед, увлекая за собой слабеющую колонну; вдруг он упал с лошади, истекая кровью, раненый пулей в грудь навылет. Его отнесли в тыл на носилках, прикрытых холстом, чтобы вид умирающего вождя не деморализировал солдат, и еще до полудня он скончался. Делать было нечего и Моро пришлось взять на себя командование плохо подготовленным и плохо организованным сражением против грозного и непобедимого Суворова. Пальба разгоралась; битва завязывалась серьезная и жаркая. В течение 12 часов республиканские войска стойко держались под артиллерийским и ружейным огнем, защищая свои позиции, отбивая постоянно повторявшиеся атаки русских; Под Моро было убито две лошади (по другим оценкам три). Но, в конце концов, когда подоспевшие в полдень австрийцы обошли французов с левого фланга, их шеренги расстроились, и армия отступила, хотя в порядке, но потеряв свою артиллерию, несколько генералов и много пленных. Моро снова увел ее за Апеннины и мог прикрыть только Геную, оставив во власти неприятеля весь полуостров, кроме узкой кромки Лигурийского побережья.

Первая весть об этой катастрофе была получена 9-го фрюктидора. Парижу сообщили, что в Италии произошло кровопролитное сражение, что потери неприятеля огромны, значительно больше, чем у французов, но что Жубер погиб. “Как ни равнодушно стало большинство французов к славе родины, - писал Альберт Вандаль,- предчувствие несчастья и смерть Жубера повергли в уныние общество”.

Впечатление катастрофы еще усиливалось тем, что полученные сведения были облечены какой-то таинственностью; так называемые “осведомленные” люди отвечали на вопросы сдержанно, с недомолвками, иные как будто не смели сказать всего, что знали. “Глухо циркулировал слух, - продолжает Вандаль, - будто Жубер, сраженный в самом начале боя, был ранен вовсе не вражеской пулей, но кем-то из предателей якобинцев, прокравшихся в ряды армии или в обоз; что это гнусная факция, искавшая в каждом народном бедствии удовлетворения своим зверским аппетитам и мести за свои обиды, недавно только пытавшаяся среди Марсова Поля умертвить двух членов Директории, подло преследовала по пятам молодого генерала с целью убить в лице его надежду всех честных людей во Франции”. Можно ли было этому верить? Многие думали, что это было убийство. Перед отъездом в армию Жубер получил довольно безграмотное письмо, в котором его земляк настоятельно просил у него свидания. Жубер, по-видимому, не соглашался. Возможно, его хотели предупредить об опасности и посоветовать быть настороже. Как бы то ни было, правительство, объявив в стране траур, оказало памяти Жубера необычайные почести.

При Нови Моро снова пришлось пожертвовать своей репутацией. “Наши несчастья вновь назначили меня главнокомандующим”, - так говорил он о себе сам, и так говорили о нем его солдаты. Он сдерживал Суворова столько, сколько мог. Выведя из строя 8 000 солдат “старого скифа”, Моро отвел армию в полном порядке на безопасный рубеж Генуи. В отчете Директории, опубликованном в Монитёре № 6 от 6 вандемьера VIII года (28 сентября 1799 года) Моро пишет: “Мне представляется важным, чтобы республика знала правду об этом несчастном событии, но которое делает честь мужеству и храбрости Итальянской армии… …В тот момент я узнал о гибели бесстрашного генерала Жубера и, хотя я не имел никакой должности в этой армии, все стали обращаться ко мне за приказаниями. Я полагал, что судьба армии требует, чтобы я взял на себя командование”. Потери австрийцев убитыми, ранеными, пленными были значительны и составили 205 офицеров и 5 845 солдат. “Потери русских еще не были опубликованы в Вене, - писал Шатонеф, - но, имея в виду, что они трижды атаковали центр французской боевой линии и трижды их атаки были отбиты, то не будет преувеличением сказать, что их потери вдвое превышают австрийские. После этой кампании вся Франция и, что особенно славно, зарубежные нации стали называть Моро французским Фабием”.

Шла осень 1799 года. Швейцарский поход Суворова близился к своему логическому завершению. Но, как это часто бывает на войне фортуна в последний момент отвернулась от “старого скифа”; инициатива перешла к войскам генерала Массены (будущего наполеоновского маршала) и войска Римского-Корсакова, лишившись поддержки австрийцев, были разбиты при второй битве при Цюрихе. Следует заметить, что французский народ желал мира, а не войны. Список превосходных талантливых администраторов, назначенных правительством первого консула, сам по себе служил уже доказательством того, что управление внутренними делами во Франции будет осуществляться надлежащим образом. Качественная реорганизация армии позволяла в свою очередь прогнозировать, что предстоящая война закончится для Франции почетным миром. Однако необходимо было сделать такой шаг, который поселил бы у французов убеждение в том, что их первый консул одушевлен самыми миролюбивыми стремлениями. По возвращении Бонапарта из Египта обстоятельства сложились таким образом, что ему оказалось нетрудно найти решение и этой задачи.

К этому времени Павел I уже 2,5 года находился у власти и все реже заглядывал в милую своему сердцу Гатчину. Он уже оставил планы строительства Ингербурга (успев закончить только дачу Е.И. Нелидовой) и стал думать о своей новой резиденции в столице. Ему не нравился Зимний дворец, где все напоминало альковых фаворитов матери. В его воображении уже рисовался Михайловский замок, окруженный глубокими рвами и тайными подземными переходами, соединявшими Восточную и Западную кордегардии с основным замком. Именно здесь, на месте летнего дворца Елизаветы, где он родился, днем и ночью шло грандиозное строительство. Тогда Павел Петрович еще не знал, что прекрасное творение архитектора Бренна прослужит ему домом всего 40 дней.

Павел работал на износ. Вставал в 4 утра, присутствовал на смотрах, вахтпарадах, давал аудиенции, занимался вопросами внутренней и внешней политики. Его работоспособности мог позавидовать сам Наполеон, а точность, с которой исполнялись приказы Павла вызывала восхищение и искреннее изумление иностранных посланников при дворе, в том числе и французских.

Павел Петрович был возмущен политикой английского короля Георга III за то, что русским войскам, включенным в Алькмаарскую капитуляцию, был оказан весьма холодный прием в Англии и, что их фактически держали почти как под домашним арестом на Британских островах Гернси и Джерси. Русский государь рассчитывал стать гроссмейстером Мальтийского ордена, и, когда, вслед за тем, англичане осадили Мальту, он был готов обвинить Великобританию в измене. Еще сильнее было раздражение Павла Австрией. Часть русских войск, как мы уже упоминали, под командованием Римского-Корсакова, была разбита по вине австрийцев близ Цюриха 25 сентября 1799 года. Суворов, с другим крылом армии, был тогда полным хозяином Пьемонта и, в соответствии с предписаниями своего монарха, пригласил короля Карла Эммануэля IV вернуться из Сардинии в Туринский дворец. Австрийский эрцгерцог Карл, одержав в июне 1799 г. победу над Массеной в первом бою под Цюрихом, ушел со своими войсками из Швейцарии в центральную Германию и оставил русских на произвол судьбы. Император Франц, в свою очередь, стремился завладеть всей Северной Италией, а потому, не желая возвращения туда Савойского дома, предписал Суворову немедленно передислоцироваться в Швейцарию и идти на соединение там с русскими войсками.

Русский полководец обнаружил, что австрийцы не сделали никаких приготовлений для перехода его армии через перевал Сен-Готард. Отсутствие мулов для перевозки артиллерии и обоза серьезно затрудняло его движение и обусловило в такой же степени, как и энергичные действия французов, неудачу швейцарского похода. Сам Суворов приписывал эту неудачу равнодушию, или, скорее, недоброжелательности австрийцев. Суворовские войска, которым приходилось переходить через вершины Альп, занесенные снегом и дикие ущелья из одной долины в другую, терпели жесточайшую нужду, вследствие неудовлетворительной организации обозов, и понесли большие потери. Положение их казалось совершенно безнадежным, когда выяснилось, что Римский-Корсаков, к которому они шли на соединение, был разбит и вынужден уйти из Швейцарии. Суворов, без артиллерии, боеприпасов и продовольствия, окруженный со всех сторон победоносными войсками Массены, с трудом проложил себе путь на восток. Остатки русского отряда собрались в г. Куре, откуда проследовали в баварские пределы. И, тем не менее, Массена впоследствии говорил с завистью, что “отдал бы все за один швейцарский поход Суворова”.

Император Павел был взбешен результатами кампании. Суворов получил приказ вернуться в Санкт-Петербург. Царь потребовал, чтобы всем итальянским монархам были возвращены их престолы и чтобы, в доказательство искренности австрийской политики Тугут был уволен в отставку. Тем временем до Павла дошло, что по взятии Анконы соединенными австрийскими, русскими и турецкими силами, его собственный штандарт, поднятый над крепостью, был снят и над ее стенами оставлено лишь одно австрийское знамя. Восторженный энтузиаст, жаждавший снискать себе славу царственного великодушного рыцаря, признал такой поступок австрийцев кровной обидой для себя и принял решение в декабре 1799 г. выйти из коалиции. Бонапарт тотчас же воспользовался этим благоприятным обстоятельством и оказал ему честь, отпустив на родину 6 000 русских пленных со знаменами и с полным вооружением. Этот благородный поступок Бонапарта повлиял на настроения Павла Петровича, который проникся восторженным сочувствием к первому консулу и его проектам, включая разработку плана совместной франко-русской экспедиции в Индию. С выходом России из коалиции единственными грозными противниками Франции остались Англия и Австрия.

Он меня, седаго старика, несколько понимает; но я его больше. Горжусь, что имел дело с славным человеком!...

Александр Васильевич Суворов о генерале Жане Викторе Мари Моро

27 августа во время сражения при Дрездене был смертельно ранен французский генерал Моро, которому прочили пост главнокомандующего всеми союзными армиями вместо генерал-фельдмаршала Шварценберга.

Генерал Жан Виктор Моро, гравюра неизвестного автора

Он скончался несколько дней спустя, а именно 2 сентября 1813 года, 200 лет тому назад.

Казалось самой судьбой юноше предначертано было стать преуспевающим адвокатом или государственным чиновником, пойти по стопам отца Габриеля Луи Моро, как это сделал его младший брат Жозеф Мари Франсуа. Как водится, отец отправил Жана Виктора учиться в юридическую школу в г. Ренн, но его пленила карьера военного и он попросту сбежал на военную службу. Но отец настоял на продолжении учёбы и выкупил сына из армии. Пришлось грызть гранит науки. Вот как вспоминал сам Моро: В начале Революции, призванной положить начало свободе французского народа, я был обречен изучать законы. Революция изменила направление моей жизни: я посвятил ее военному делу. Я вступил в ряды солдат свободы не из честолюбивых соображений, а избрал военное поприще из уважения к правам народа: я стал воином, потому что был гражданином.

Жан Виктор Моро
Жак Франсуа Жозеф ШВЕБАХ-ДЕФОНТЕН

Жан Виктор Мари Моро подполковник батальона волонтёров департамента Иль-и-Вилен, 1792 год
Франсуа БУШО

В 1789 году Жан Виктор сменил скучную карьеру адвоката на жизнь профессионального военного, вступив в ряды только что созданной Национальной гвардии в качестве капитана артиллеристов. Вскоре он был избран подполковником Первого батальона волонтёров департамента Иль-и-Вилен. Моро участвовал в войне против Австрии и Пруссии, проявил себя знающим и бесстрашным офицером, отличился во многих операциях, что не преминуло сказаться на его продвижении, за четыре года он прошёл путь до дивизионного генерала, став командиром дивизии Северной армии под началом генерала Жана Шарля Пишегрю, а затем и командующим армией. Несмотря на то, что отец Моро сложил свою голову на гильотине в период якобинского террора в 1794 году, Жак Виктор остался республиканцем. А в 1796 году он уже назначен командующим Рейнско-Мозельской армими, став одним из лучших полководцев Французской республики. Вместе с соратниками генералами Дезе и Сен-Сиром одержал победы на юге Германии, заняв Регенсбург и Мюнхен. Однако кампания закончилась 40-дневным отступлением, которое Моро провёл блестяще, получив от соотечественников прозвище французского Фабия.

Жан Виктор Мари Моро
с гравюры ПАРМЕНТЬЕ для Истории Французской революции Луи Жана Жозефа Бланка

Тем не менее, в 1797 г. он был отстранён от командования из-за того, что его командир и товарищ генерал Пишегрю, будучи председателем Совета пятисот, объявил войну Директории, был обвинён в измене и выслан из Франции. Но вскоре республика вновь ощутила потребность в услугах и таланте генерала Моро, он был призван в Итальянскую армию, которую вскоре и возглавил. Так в конце XVIII столетия судьба свела Моро с русским полководцем А. В. Суворовым.

Портрет генерала Моро
Гравюра E. МОНСА по рисунку А. РУССО

Надо сказать, что оба военачальника с уважением относились друг к другу, Жан Виктор так отзывался о русском генерале: Суворов есть один из величайших генералов: никто лучше его не умел одушевлять войска, никто не соединял в себе в высшей степени качеств военачальника, что главные его подвиги в Италии: сражения при Нови и при Требии, особенно марш на Требию, который есть совершенство в военном искусстве. Он знал, о чём говорил. Разбить великого русского полководца ему не удалось, но и сам Моро был способным учеником. А Александр Васильевич видел в Моро достойного противника: И здесь вижу я перст Провидения. Мало славы было бы разбить шарлатана. Лавры, которые похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть...

Жан Виктор Моро. Генерал-аншеф республиканской армии
Жак Люк Барбье-Вальбонн по оригиналу Франсуа ЖЕРАРА, 1816 год

В Париже тем временем всё больше росло недовольство Директорией. Эммануэль-Жозеф Сийес готовил государственный переворот, для успеха которого нужна была хорошая генеральская шпага . Моро попал в поле зрения аббата, но он был абсолютно равнодушен к политике и когда на горизонте появился бежавший из Египта Наполеон Бонапарт, то Жан Виктор с облегчением сказал Сийесу: Вот тот, кто вам нужен; он Вам устроит переворот гораздо лучше меня (А. Вандаль). Моро поддержал Наполеона в день переворота, с отрядом из 300 солдат блокировав в Люксембургском дворце двух членов правительства - Луи Гойе и Жана Франсуа Мулена, непричастных к заговору.

Жан Виктор Моро. Генерал-аншеф французской Рейнской армии

Сражение при Штокахе 3 мая 1800 г.
Феликс ФИЛИППОТО

В 1800 году Наполеон Бонапарт, дабы убрать Моро подальше с глаз, назначил генерала командующим новой Рейнской армией и французскими войсками в Швейцарии. Весной он форсировал Рейн и одержал победы над австрийцами при Штокахе, у Хохштайна и Нерахайма. Наполеон послал Моро депешу от 16 мая 1800 года: Я бы с удовольствием променял пурпурную мантию Первого консула на эполеты командира бригады под вашим командованием. В сентябре от прибыл в Париж, где благосклонно был принят Бонапартом, удостоившим генерала двумя пистолетами, украшенными драгоценными камнями. В ноябре Жан Виктор женился на прелестной юной креолке Александрине Гюлло, но уже через 10 дней снова отбыл в действующую армию.

Битва при Гогенлиндене. Генерал Моро
Анри Фредерик ШОПИН

Именно это время стало пиком карьеры этого одного из талантливейших генералов французской армии. 3 декабря 1800 года французская армия под его командованием одержала блестящую победу над австрийцами при Гогенлиндене, заманив туда, как в ловушку, войска эрцгерцога австрийского Карла Людвига Иоганна Гогенцолерна. Это ещё более упрочило позици Франции. Итогом стало заключение Люневильского мира 9 февраля 1801 года между Францией и Австрией, который закрепил оговоренные Кампо-Формийским договором территориальные аннексии в Италии, Бельгии и на Рейне. Из всех своих итальянских владений Австрия сохранила лишь Венецию. Она признала образование Батавской, Гельветической и Цизальпинской республик. Договор означал конец опостылевшей французам десятилетней войне в Европе. Это был звёздный час генерала Моро, он стал необычайно популярен на родине, соотечественники ставили его победу при Гогенлиндене выше, приписанной только лично себе Наполеоном, победы при Маренго. Естественно, этот триумф вызывал у Наполеона раздражение.

Победа при Гогенлиндене была последней республиканской победой. Никогда больше Франция не видела такой скромности в своих военачальниках, такой сердечной к ним почтительности со стороны солдат, таких трогательных проявлений патриотизма, как объятия двух соратников, Нея и Ришпанса, на поле битвы, после того как они соединились, прорвав с двух сторон австрийскую армию. Моро и в голову не приходило раздуть свою победу хвастливыми рапортами: он донес о ней поразительно скромным письмом, заключавшим в себе всего несколько строк. Бонапарт сообщил о ней Законодательному корпусу как об одной из величайших побед, когда-либо одержанных, и написал Моро, что он превзошел себя. Но позднее он взял назад свои похвалы. Он утверждал, что эта победа была результатом чистой случайности и что операции эрцгерцога Иоанна далеко превосходили операции его противника (Эрнест Лависс, Альфред Рамбо История XIX века)

Моро, оставаясь республиканцем, и, будучи противником единоличной диктатуры Бонапарта, удалился от службы, отошёл в сторону, стараясь держаться подальше от политики: Мы не годимся для заговоров , поселившись в замке Гробуа в пригороде Парижа. Узнав, что Бонапарт собирается стать императором, Жан Виктор отказался от присланного ему ордена Почетного легиона. Но надо отметить, что его жена и тёща собирали у себя дома недовольных правлением Наполеона, интриговали против него, высказывали своё недовольство, что, естественно, тут же становилось известным полиции...

Жорж Кадудаль
Поль Амабль КУТАН

Такое положение дел не устраивало очень многих французов и прежде всего роялистов. Ширились заговоры и покушения на Первого консула. Одним из таких непримиримых был фанатичный вождь шуанов и бретонских повстанцев Жорж Кадудаль. После отказа Моро от сотрудничества с ним, Кадудаль с товарищами решил попросту выкрасть Наполеона во время прогулки, а затем убить его.

Генерал Шарль Пешегрю Александр-Франсуа КАМИНАД

Человеком, который мог бы сменить Первого консула, по мнению заговорщиков должен был стать генерал Моро, как человек, авторитет которого в армии был сродни наполеоновскому. Посредником же между ними и Моро они назначили бывшего генерала Пишегрю, ненавидевшего Наполеона, высланного им в Гвиану, но бежавшего оттуда, и нелегально проживающего в Париже. Было бы странно, если бы ярый республиканец генерал Моро согласился на эту авантюру. Не пожелав даже встретиться с Кадудалем, он сказал Пишегрю, что согласен был бы действовать против Бонапарта, но не желает служить Бурбонам. Позже он писал Наполеону о заговоре: Я даже не понимаю, как горстка людей может надеяться сменить правительство и восстановить на троне семейство, которое не смогли вернуть усилия всей Европы и многолетняя гражданская война. Уверяю вас, генерал, что все предложения, которые мне были сделаны, я отклонил как совершенно безумные.

Арест генерала Пешегрю
Художник французской школы

Гравюра французской школы XIX века

Тем временем наполеоновская полиция выследила заговорщиков. Сначала был арестован генерал Жан Виктор Моро (за то, что знал, но не донёс), затем генерал Шарль Пешегрю, выданный полиции другом, хозяином конспиративной квартиры. Пишегрю, несмотря на пытки, молчал, а через 40 дней после ареста он был найден в своей камере, удавленный собственным галстуком. В самоубийство генерала никто не поверил. Позже всех арестовали Кадудаля. На процессе он сознался в заговоре, взяв всю вину на себя, подать просьбу о помиловании отказался и был казнён летом 1804 года.

Портрет генерала Жана Виктора Моро
Неизвестный художник

Генерала Моро также судили. Он блестяще защищался на процессе, присутствующие в зале дамы бросали к его ногам цветы, то и дело восклицая: Моро невиновен! Свободу генералу Моро! Всё это красочно описано в воспоминаниях мадам де Сталь. Он был осуждён на 2 года, на что Наполеон посетовал: Они его решили наказать так, как будто он носовые платки ворует! И заменил тюремное заключение на высылку в США. В письме жене Жан Виктор писал, что приговор стал для него верхом ужаса и бесчестия. Кроме моральных, генерал понёс материальные потери, суд удержал с него более миллиона франков, его парижскую квартиру Бонапарт отдал генералу Бернадоту, а имение в Гробуа - Александру Бертье.

В конце 1804 года Моро прибыл в США, он был превосходно принят президентом Джефферсоном, который предложил ему возглавить открывающиеся в Америке военные школы. Но генерал предпочёл поселиться в Филадельфии, где жил как частное лицо, занимаясь охотой и рыбалкой. Он отклонял все предложения заезжих политэмигрантов и агентов враждебных Наполеону держав о сотрудничестве. С началом заграничного похода русской армии в 1813 году император Александр I по совету бывшего французского маршала Бернодота пригласил Моро принять участие в совместной борьбе с Наполеоном. Так совпало, что жена генерала заболела и отъехала в Европу на лечение, его адъютант Ж. Б. Рапатель поступил на русскую службу, а в имении случился пожар, уничтоживший дом, библиотеку и рукописи Моро. Когда Жан Виктор Моро узнал, что в России осталось много пленных французских солдат, то написал, что готов идти во Францию с французскими войсками, но не скрою моего отвращения вступить в мое отечество с чужестранной армией... и ...Если значительное число сих несчастных согласится под моим предводительством выйти на берега Франции, ручаюсь, что свергну Наполеона.

Автопортрет
Павел СВИНЬИН

Не дремали и русские дипломаты Андрей Яковлевич Дашков и Павел Петрович Тугой-Свиньин. Павел Петрович, человек из племени авантюристов и искателей приключений, небезталанный литератор и художник, дальний родственник М. Ю. Лермонтова (а по утверждению некоторых следопытов и А. С. Пушкина), подружился с Моро, организовал тайный отъезд генерала из Америки в Европу на быстроходном бриге Ганнибал, сопровождал его в пути. Свиньин был с генералом во время сражения в Дрездене, став свидетелем его ранения, находился с ним до самой его смерти 2 сентября.

Генерал Жан Виктор Моро
Павел СВИНЬИН

В средине августа Жан Виктор прибыл в штаб-квартиру императора Александра I, был любезно им принят, в честь генерала был дан обед, а он сам представлен королю Пруссии Фридриху-Вильгельму III и императору Австрии Францу I. Как уже говорилось, Александр Павлович намеревался сделать Моро главнокомандующим всеми силами коалиции, так как считал только его достойным противником Наполеона. Сам же генерал предпочитал оставаться начальником штаба при русском императоре. Первый завет, который он дал союзникам был такой: Не нападайте на те части армии, где сам Наполеон, нападайте только на маршалов. На следующий день Александр I и генерал Моро отправились на театр военных действий, и всё оставшееся время Жан Виктор неотлучно оставался при русском императоре.

Смерть генерала Моро, par Paul Lehugeur

Смерть генерала Моро
Томас САЗЕРЛЕНД

Жан-Виктор Моро умирает от ран, полученных в битве под Дрезденом
Гравюра Томаса САЗЕРЛЕНДА по аквинте Вильяма ХИТА

27 августа 1813 г. в битве за Дрезден разрывом ядра смертельно ранен командующий союзными войсками генерал Моро.
В гибели предателя французы видят божественное Провидение.
Карл Антуан Шарль Орас ВЕРЕНЕ
Иллюстрация к Истории императора Наполеона, Лорана де л’Ардеша

Ну, а дальше случился Дрезден, второй день сражения, перестрелка батарей противников. Моро предложил императору отъехать подальше от опасного места и только они двинулись, Жан Виктор впереди, Александр - на полкорпуса сзади, шальное ядро ударило в Моро. Оно оторвало ему правую ногу и, пробив насквозь лошадь, раздробило левую... Он был эвакуирован с поля боя на носилках, сооружённых из казачьих пик, покрытых шинелями, в Нетниц, где лейб-медик Виллие ампутировал Моро обе конечности выше колен.

Смерть генерала Моро
Луи-Шарль-Огюст КУДЕР

Смерть генерала Моро (фрагмент)

Затем генерал был перевезён в Лаун, где он скончался, 2 сентября. В своей предсмертной записке к жене, он писал: Этой шельме Бонапарту опять повезло. Он и здесь оказался счастливее меня. У его постели постоянно находились его верный адъютант полковник Рапатель, флигель-адътант Александра I полковник Орлов, Павел Свиньин. Последний написал в эти дни с натуры портрет Моро: Он представлен лежащим на смертном одре, но нимало не изменившимся в сходстве. Портрет с генерала Моро рисован мною в Праге с натуры и по отъезде моем в Англию поднесен полковником Рапателем государю императору, который приказал поместить его в Эрмитаж. Этот портрет найти не удалось. Последнее послание Моро продиктовал для русского императора: Государь! Я схожу в могилу с теми же чувствами почтения, удивления и преданности, какие почувствовал к вашему величеству в первую минуту нашего свидания...

Узнав о смерти Моро, Александр I отправил его вдове письмо: Когда ужасное несчастье, поразившее возле меня генерала Моро, лишило меня опытности и познаний сего великого человека, я всё ещё питал надежду с помощью стараний сохранить его для его семейства и моей дружбы. Провидение определило иначе. Он умер, как жил, силою души твёрдой и непоколебимой. Везде в России найдете вы к себе сочувствие, и если вам угодно у нас поселиться, я употреблю все способы украсить жизнь вашу, поставляя себе священным долгом быть вашим утешителем и подпорою. Дружба моя к вашему супругу распространяется за пределы гроба, и я не имею другого способа, хотя отчасти изъявить её, как сделав что-либо для благоденствия его семейства. Император назначил вдове единовременное пособие в полмиллиона рублей и назначил пожизненную пенсию в 30 тысяч рублей ежегодно. Кроме этого, позже король Людовик XVIII по просьбе русского императора пожаловал Александрине Моро пенсию в 12 тысяч франков и звание жены маршала (la Marechale Moreau), а так же компенсацию около полумиллиона франков за утраченное имущество.

Дрезден. Памятник генералу Моро
Гравёр Уильям МИЛЛЕР

Вид Дрездена и памятник генералу Моро, 1815.
Ф. ТОЙБЕРТ

Памятник генералу Моро в Дрездене

А на месте гибели генерала Моро под Дрезденом, Александр I приказал установить памятник в виде гранитного обелиска с античным шлемом и лавровым венком и мечом наверху.

Про детей генерала удалось найти крохи. Его единственный сын, трёхлетний Эжен, остался во Франции с бабушкой и вскоре умер. Сколько было дочерей не знаю, но имена (Амалия, Изабель) встречаются разные, хотя судя по всему речь идёт об одной и то же даме. НАШЕ ВСЁ отписал о ней в своём дневнике от 5 декабря 1834 г.: Ермолова и Курваль (дочь ген. Моро) всех хуже одеваются . А Долли Фикельмон добавила: Здесь появилась семья француза виконта Курваля; его жена - дочь Моро. В качестве таковой, она получила шифр фрейлины русского Двора с большим пансионом. Совсем некрасива и даже не элегантна, но, представляется мне существом с хорошим веселым характером. Ее муж - красивый мужчина, ужасно болтливый и фразер, когда его вдохновишь на это. У них красивые и умные дети.

А шельма Бонапарт в ссылке на острове Святой Елене сказал графу Лас Казу: Меня огорчает слава Моро, который нашел смерть в рядах неприятеля. Если бы он умер за родину, я завидовал бы такой судьбе. Мне ставили в вину его изгнание; так или иначе - ведь нас же было двое, тогда как нужен был только один... И оказался прав: посмертная слава Наполеона полностью затмила славу Жана Виктора Мари Моро...

Церковь святой Екатерины Александрийской

По иронии судьбы два противника - Суворов и Моро похоронены в одной стране, одном городе, на одном проспекте - Невском. По велению Александра I тело Жана Виктора Моро было забальзамировано в Праге и доставлено в Санкт-Петербург. Его похоронили в крипте католической церкви святой Екатерины Александрийской с почестями русского фельдмаршала. Все заботы о погребении взяло на себя русское военное ведомство. Посмертно король Людовик XVIII произвел Моро в маршалы Франции (как и Жоржа Кадудаля).

В годы советской власти в церкви был размещён склад.
А с недавнего времени в помещении была установлена мемориальная доска

На кирпичной же стене крипты висит только портрет выдающегося генерала. Читала, что к 200-летию гибели полководца, на могиле планируют создать мемориал и открыть для свободного посещения...

pro100-mica.livejournal.com

Император Александр I был довольно бездарным полководцем и очень смелым человеком. К счастью, он сумел вовремя осознать свое первое качество и на командные посты назначал людей, более способных к этому занятию, чем он сам. Но зато никто не мог помешать ему проявлять храбрость. Это был первый русский государь после Петра Великого, ЛИЧНО присутствующий на поле боя. Возможно, он хотел славы, но еще более вероятно то, что он, посылая людей на смерть, просто не мог стоять в стороне.

Одно из косвенных свидетельств смелости Александра - смерть генерала Моро. По словам Михаиловского-Данилевского это событие произошло следующим образом: «Между тем меня еще раза два посылали с различными приказаниями. Я едва мог ехать шагом, лощадь моя вязла в тучном черноземе, растворенном проливным дождем, а вихрь не позволял и в самой близи различать предметы. Возвратившись в часу в третьем к государю, я застал все в величайшем смятении, ибо за несколько минут перед тем ядро оторвало обе ноги у генерала Моро, стоявшего возле государя. Это была последняя улыбка фортуны Наполеону! К счастию, небо сохранило императора. Заметя, что лошадь его ударяла ногой о камень, лежавший на земле, он немного ее поворотил в сторону, а Моро только что встал на то место, где государь довольно долго находился, как роковое ядро сразило его.»

Смерть генерала Моро при Дрездене в августе 1813. 1815. Гравюра Сатерленда по оригиналу Хита.


И.Р. Дрейлинг по-немецки краток, но его версия не противоречит той, что приведена выше: «Два дня длится сражение под стенами Дрездена. Мы находимся на крайнем правом фланге под командой Витгенштейна, неподалеку от Большого сада. Знаменитый французский генерал Моро, бывший республиканец, прибывший из Америки, чтобы принять участие в этом сражении, падает около императора и умирает».

"При этих памятных событиях император Александр проявил не только примирительный дух и твердость, но также большое мужество. Всем известно, что на рекогносцировке близ Дрездена то самое ядро, которое раздробило знаменитому генералу Моро обе ноги, пролетело около русского императора и покрыло его пылью." (С. Шуазель-Гуфье. Ист. мемуары)

Можно найти еще свидетельства, но смысл их будет сводиться все к тому же: генерал был смертельно ранен в двух шагах от императора. Александр стоял под ядрами и только счастливый случай (занервничавшая лошадь) привел к тому, что с оторванными ногами лежал не он, и не его кровь пропитала землю под Дрезденом.

Жан Виктор Моро. Генерал-аншеф Рейнской армии. Жерар. Версаль.

Жан Виктор Моро родился в 1763 году в семье адвоката. В 1791 он вступил в Национальную гвардию и в последующие годы участвовал во многих битвах. Тем не менее, он никогда не был убежденные республиканцем, а смерть отца на эшафоте, конечно, не могла способствовать его любви к Республике. После переворота 18 брюмера Моро получил под свое командование Рейнскую армию. Но популярность генерала и его сношения с эмигрантами беспокоили Бонапарта, поэтому Моро был арестован, обвинен в заговоре, и приговорен к 2 годам тюрьмы, которые заменили изгнанием. В 1804 году он уехал в США, в 1813 вернулся во Францию, чтобы сражаться против Наполеона. Был смертельно ранен в битве под Дрезденом и умер 5 дней спустя.

Жан Виктор Моро. Генерал-аншеф республиканской армии. 1816. Жак Люк Барбье-Вальбонн по оригиналу Жерара. Музей Армии, Париж.

Моро был похоронен в Санкт-Петербурге, в католической церкви Святой Екатерины. Он покоится там до сих пор.

"Двор и город присутствовали на этих необыкновенных похоронах в католической церкви, убранной трауром и давшей последнее убежище изгнаннику. В торжестве участвовал дипломатический корпус, состоявший из старых врагов революции, и, в довершение необычайности, надгробная проповедь произнесена иезуитом, а русские солдаты снесли гроб в церковный подвал, где Моро предан земле возле последнего польского короля, представляющего собою другой пример изменчивости судеб. Посреди равнодушной толпы, собравшейся на эти странные похороны, внезапно появились две фигуры, поспешно протеснились ко гробу и с плачем кинулись на него. То были адъютант покойного и его маленький негр. Сердце мое умилилось при этом зрелище, и мне отрадно было увидеть, что хоть сколько-нибудь слез пролилось о несчастном Моро, продолжавшем терпеть изгнание и по кончине своей. Маленький негр был чрезвычайно жалок. Адъютант Рапатель ненадолго пережил своего генерала." (Р.С.Эдлинг Записки)

Церковь Св. Екатерины.